Как человек, который путешествует по всему миру уже не одно десятилетие, я вижу эти изменения и чувствую их. Их запах ощущается в дорожных пробках Ближнего Востока. Их можно наблюдать, пролетая ночью над Африкой. Километр за километром вы замечаете, как горят костры в темноте, как выкорчевывают леса, чтобы отвоевать место человеку.

Вы видите изменения на снимках из космоса ночной Европы, залитой светом, как ярмарка. Вы видите их в диковинной зубчатой линии шанхайского горизонта, где круглосуточно возводятся все новые небоскребы.

Вы видите их при полете над Мехико, над этой огромной шахматной доской с окутанными смогом малоэтажными зданиями, простирающимися от одного горизонта до другого. И когда смотришь сверху вниз на то, что делается на планете, перед вами предстает ужасная картина множащихся и воспроизводящихся обитателей, подобно бациллам в чашке Петри.

Население мира сейчас составляет 6,7 млрд человек, примерно вдвое больше, чем на тот момент, когда я родился. Если я доживу до 85 лет, то на моем веку оно утроится.

В прошлом году ООН пересмотрела свои прогнозы в сторону роста и предсказала, что к 2050 году население Земли составит 9,2 млрд человек. И я просто не могу понять, почему никто не обсуждает эту насущную угрозу и почему ни у одного из мировых лидеров не хватает смелости рассмотреть этот вопрос со всей серьезностью, каковой он заслуживает.

Как можно, черт побери, дискутировать о глобальном потеплении и сокращении потребления, когда количество потребителей неуклонно увеличивается? Ответ – это политические интриги и политическая трусость.

В 1960-х и 1970-х годах было время, когда такие люди, как мой отец Стэнли, интересовались демографией и ООН проводила огромные конференции по этому вопросу. К высказываниям о том, как спасти планету путем снижения роста численности населения, относились с уважением.

Но с годами аргументация поменялась, определенные слова превратились в табу, а некоторые концепции стали запретными. Мы достигли той стадии, когда само обсуждение общей рождаемости – глобального материнства – стало более или менее запретным.

Мы, кажется, отказались от контроля численности населения и пытаемся объяснить капитуляцию разными причинами. Некоторые говорят, что все испортил безумный план Индиры Ганди стерилизовать индийских мужчин с обещанием давать им в качестве премии транзисторы.

Некоторые приписывают нашу самоуспокоенность Зеленой революции, которая вроде бы доказала, что Мальтус ошибся. Стало общепринятым представление, что население планеты может расти до многих миллиардов, поскольку человечество научилось выращивать несколько початков кукурузы там, где раньше вызревал только один.

А в последние годы идею контроля численности населения планеты начали обходить и левые, и правые. Американские правые против всего, что звучит как регулирование рождаемости. Поэтому Джордж Буш отменяет даже те крошечные вклады, которые Америка вносит в Фонд народонаселения ООН, независимо от воздействия на женское здравоохранение в развивающихся странах.

Что касается левых, то они не любят обсуждать контроль народонаселения, поскольку им чудится в этом привкус колониализма и империализма и навязывание третьему миру своих представлений о том, что следует делать. Так мы оказались в абсурдном положении, когда человечество сетует об уничтожении окружающей среды и тем не менее ни в одном коммюнике любого саммита ЕС, «Большой восьмерки» или ООН нет и намека на проблему роста народонаселения, вызывающего это уничтожение.

Дискуссии теперь, конечно, не избежать. Посмотрите на цены на продукты. Они взлетели еще выше из-за роста населения в Индии и Китае. Посмотрите на ненасытное желание китайцев потреблять мясо. В результате стоимость питания взлетела так высоко, что Владимир Путин был вынужден ввести регулирование цен с обреченностью Диоклетиана или Эдварда Хита [9] .

Даже в Британии птицеводы считают, что, хотя курочка по зернышку клюет, корм стоит немалых денег, и, даже если продовольственный кризис со временем будет разрешен благодаря человеческой изобретательности, вред окружающей среде может быть необратим.

Пришло время всерьез обсудить оптимальное количество людей в этой стране и на этой планете. Хотим ли мы, чтобы юго-восток Британии, уже и так самой густонаселенной из крупных стран Европы, напоминал гигантское предместье?

Повторяю, это не довод против иммиграции как таковой, поскольку в определенном смысле не имеет значения, откуда приезжают люди, а при наличии навыков и трудолюбия иммигранты приносят значительную пользу экономике.

Этот вопрос напрямую касается народонаселения и конечного размера рода человеческого.