А граница эта, поначалу практически неразличимая, год от года становилась все реальней.

Еще в ноябре 1990 года Украинская Советская Социалистическая Республика ввела купоны – специальные бумажные знаки, без которых на ее территории невозможно было что-либо купить. В 1991 году в ответ на это Россия прекратила централизованные поставки на Украину бумажных денег. В январе следующего года российское правительство реформатора Егора Гайдара отказалось от государственного ценообразования, и отпущенные на свободу цены рванули ввысь с головокружительной скоростью. Товары из Украины устремились в Россию, где за них больше платили. Украине ничего не осталось делать, как продолжить выход из «рублевой зоны», и следом за купонами в обращение были запущены новые денежные знаки – карбованцы. Эти деньги не были обеспечены ни золотым запасом, который целиком остался в Москве, ни государственными гарантиями. К 1993 году масса бумажных денег в обороте увеличилась в 19 раз, а к 1994 году гиперинфляция перевалила через немыслимую отметку 10 200 %.

В этих условиях натуральный обмен был выгоден еще и тем, что почти легально освобождал от налогов. Ведь никаких денег во взаиморасчетах между фирмами вроде бы нет… Деньги, разумеется, появлялись, просто они не оставляли следов в бухгалтерских отчетах. Наличные деньги – десятки и сотни тысяч долларов – переходили из рук в руки, перевозились в чемоданах из города в город, пересекали государственные границы (регулярно создавая их владельцам проблемы вроде тех, что свалились на Юлию Тимошенко сперва в Запорожье, а потом в Москве) и по большей части оседали на счетах в далеких от Украины и России банках. Экономика уходила в тень.

Впрочем, не все было так уж мрачно. Зарабатывая теневые миллионы, КУБ и подобные ей фирмы между делом спасали страну. Заново завязывая новые узелки на внезапно лопнувших нитях экономических связей, они брали на себя функции, с которыми больше не справлялось государство. Именно благодаря им опасность заправлять комбайны салом на Украине сперва отодвинулась, а потом и исчезла вовсе. Ловкие бизнесмены, азартно нырнувшие в темные воды постсоветского предпринимательства, в отличие от подавляющего большинства соотечественников, не поддались всеобщему фатализму и апатии. Владельцы фирм с презрением относились к своему бездарному государству и не желали платить никаких налогов. Они не верили в национальную валюту и предпочитали доллары. Они были одновременно и болезнью экономики, и ее целителями.

Однако совсем уйти от государства в постсоветской экономике было невозможно. Никакие безналичные схемы не сработали бы, ни один чемодан с деньгами не поменял своего владельца, если бы за каждым серьезным маклером этого нового обменного рынка не стояли такие же серьезные госслужащие. Настоящим капиталистом на постсоветском пространстве никто не становился сам по себе.

Корпорация Гравца и семьи Тимошенко монополизировала поставки нефтепродуктов для сельского хозяйства всей Днепропетровской области. КУБу удалось добиться государственного заказа на эксклюзивное обеспечение посевной. Такое стало возможным лишь благодаря покровительству «крестного отца» Днепропетровска. Звали его Павел Лазаренко.

Еще в бытность первого украинского президента секретарем по идеологии, а потом главой компартии УССР у него не заладились отношения с днепропетровцами. Леонид Кравчук был выходцем с запада Украины и всю жизнь занимался делом, к которому директора военных гигантов на востоке республики традиционно относились с тем старательно скрываемым пренебрежением, с каким служаки-командиры в войсках поглядывали на замполитов. Став главой независимой Украины, бывший пропагандист Кравчук скоро осознал, что Днепропетровск с его «Южмашем» и по-военному дисциплинированными элитами ему не по зубам. Однако, подобно бывшим товарищам по партии Сталину, Брежневу и Ельцину, он свято верил, что кадры решают все.

В марте 1992 года представителем президента в Днепропетровской области, т. е. фактическим главой региона, Леонид Кравчук назначил 39-летнего выпускника Днепропетровского сельскохозяйственного института и бывшего председателя колхоза Павла Лазаренко. Это вызвало шок. Традиционно регионом руководил выдвиженец «оборонки», в крайнем случае металлург. Выбор «колхозника» стал пощечиной местным элитам. Кравчук прекрасно это понимал, однако верил, что новый лидер с его фантастической энергией и волей справится с поставленной задачей: сумеет сломать хребет днепропетровцам.

Президент оказался прав: приход Лазаренко смешал все иерархические расклады внутри могущественного клана. В кратчайшие сроки новому руководителю удалось подмять область под себя. Павел Иванович любил грубоватые рубленые фразы. Одна из самых знаменитых – о том, что стране не нужны «велеречивые политики», а нужен ей «хозяин, готовый засучить рукава». Он и стал в начале 1990-х хозяином области, а к середине десятилетия – хозяином всей страны. Не мог предвидеть Кравчук другого. Продемонстрировав высокомерным конкурентам из ВПК недюжинную силу и ясное понимание законов новой эпохи, именно Лазаренко в новейшей украинской истории возродил былую мощь днепропетровцев. В Киеве их клан по-настоящему утвердился не в 1994 году, когда президентом (не без поддержки Лазаренко) стал бывший директор «Южмаша», а раньше – когда Леонид Кучма назначил своим премьер-министром всесильного руководителя Днепропетровской области.

Лазаренко тоже верил в кадры. На новой должности ему нужны были свои люди на ключевых постах – в органах правопорядка, среди депутатов, в средствах массовой информации и во всех финансово-промышленных группах региона. Поначалу людей катастрофически не хватало, их надо было срочно искать среди перспективной молодежи и ветеранов, перевербовывая «стариков». Очень скоро в Днепропетровске поняли: чего-нибудь добиться можно, только став «своим» для Лазаренко.

Приоткрыть двери кабинета «хозяина» области для КУБа сумел Геннадий Афанасьевич Тимошенко. Однако всерьез заинтересовать обитателя кабинета удалось не ему, а его невестке. О том, какими средствами Юлия Владимировна добилась расположения Павла Ивановича, рассказывали, конечно, массу сплетен, в большинстве своем самого романтического пошиба. Ясно, однако, одно: Лазаренко в людях разбирался и скоро понял, что отнюдь не быстро считающий Александр Гравец, не многоопытный Геннадий Афанасьевич и уж тем более не улыбчивый Александр Тимошенко обладает самым мощным потенциалом в «коммерческой команде» КУБа. «Своей» в стремительно богатеющей фирме стала для него именно Юлия. Собирая команду, с которой он собирался покорить сперва Днепропетровск, а затем и всю страну, Лазаренко сделал ставку на нее и, как ему долго казалось, не ошибся.