Так прошло полчаса, и мистера Тодхантера, под прежние жалобы на бесправие, внесли в зал. Чувствовал он себя неплохо и с облегчением думал о том, что худшее уже позади.

Мистер Бэрнс чинно принес извинения за то, что причинил страдания подсудимому.

Мистер Тодхантер вежливо ответил, что это пустяки.

Судья осведомился, в силах ли мистер Тодхантер отвечать на вопросы.

Мистер Тодхантер высказался в том смысле, что не только в силах, но и рвется в бой.

Мистер Бэрнс снова уставился в потолок.

– Начнем с того, что вы так и не ответили на мой первый вопрос, мистер Тодхантер. Может быть, попробуем еще раз?

– Разумеется, – с решительностью ответил мистер Тодхантер. – Все ваши предположения я могу отвести как беспочвенные.

– Вы не принимаете их?

– Я утверждаю, что они не соответствуют действительности.

– И тем не менее они вас, так сказать, выбили из колеи?

– Да.

– Не могли бы вы объяснить почему? – осведомился мистер Бэрнс, осматривая потолок с таким очевидным интересом, словно обнаружил деталь лепнины, которая в любой момент может оборваться и рухнуть на чью-нибудь высокопоставленную голову.

– Охотно воспользуюсь случаем, – жестко сказал мистер Тодхантер, – чтобы сразу снять все недопонимания. Дело в том, что я могу лишь утверждать, что именно я убил мисс Норвуд, но никак не в состоянии доказать, что это мой палец нажал курок… преднамеренно или нет. И если меня что-то выбило из колеи, так это мысль, что такой ничтожной лазейкой могут воспользоваться те, кто допустил грубый просчет и теперь, чтобы сохранить лицо, держит в тюрьме невиновного!

Зал ахнул. В этом была удаль – признать свое слабое место и истрактовать его в свою пользу. Сэр Эрнест нахмурился. Случалось, присяжные отдавали удали должное, но чаще все-таки не отдавали. Лицо судьи выражало сомнение, не слишком ли подсудимый злоупотребляет речами. Лишь мистера Бэрнса по-прежнему интересовало только и исключительно состояние потолка.

– Почему же вы не обратились в полицию и не сознались в своем преступлении сразу после убийства?

– Я не видел в этом резона.

– Предпочли дождаться, когда обвинение предъявят невиновному?

– Мне и в голову не пришло, что кого-нибудь обвинят.

– Но вы же знали, что полиция предпримет расследование?

– Что предпримет – знал, но не предполагал, что допустит ошибку.

– А не думали вы о том, что под подозрение в первую очередь попадут те, у кого имелись мотивы более явные, чем у вас?

– Нет, не думал. Я вообще постарался выбросить эту историю из головы.

– И отправились в вояж?

– Да.

– С какой целью?

– Мне хотелось побывать в Японии… перед смертью.

– Значит, вам важнее было увидеть Японию, нежели остаться здесь и лицом к лицу встретить последствия своего поступка?

– Никаких последствий я не ожидал. – Мистеру Тодхантеру хотелось вытереть лоб, но он боялся, что этот жест будет истолкован как симптом приближающегося обморока.

– А не было ли так, что вы отправились путешествовать, чувствуя облегчение, что убийство, которое вы задумали, совершил кто-то другой, и можно с чистой совестью любоваться красотами Японии?

– Разумеется, нет.

– И совесть вас не мучила?

– Ни в малейшей степени. Мой… хм… поступок не назовешь рядовым, но я все-таки убежден, что по своим последствиям он исключительно благотворен.

– Мне бы не хотелось ограничивать вашу свободу, мистер Тодхантер, но, право же, вынужден напомнить, что свидетелям полагается отвечать на вопросы, а не произносить речи.

– Прошу меня извинить.

– Ну что вы… Итак, только услышав об аресте Палмера, вы решили, что пора признаться в содеянном?

– Да.

– Но ведь к этому времени вы могли умереть?

– Мог. Однако я оставил поверенному подробный отчет в своих действиях и распорядился в случае моей смерти отправить его в полицию.

– Да, данный документ фигурирует в деле как вещественное доказательство. Но согласитесь ли вы с тем, что он являет собой не более чем сухой перечень фактов?

– Это перечень действий, которые я совершил.

– Не подкрепленный ни малейшими доказательствами.

– Я считал, что доказательств довольно, и посейчас так считаю.

– И как отнеслись к вашему признанию в полиции?

– Над ним посмеялись, – с горечью признал мистер Тодхантер.

– Иначе говоря, никаких действий, исходя из него, не предприняли?

– Никаких.

– Итак, полицейские, заметим, добросовестные профессионалы, отказались принять ваше заявление всерьез. Могли бы вы предложить какую-то иную причину, по которой они это сделали, – кроме той, что они попросту сочли его выдумкой?

– Я уверен, что они восприняли его именно так.