Сэр Эрнест начинал понимать, в чем смысл этого загадочного свидетельства, но сделать пока мог не много.

– Это что, у вас обычай такой – стоять под дверьми обитателей вашего участка, на тот случай, если понадобится сиделка? – не скрывая сарказма, осведомился сэр Эрнест.

– Нет.

– Тогда почему ж вы в данном случае так поступили?

– Так случилось, что я знаю, каким заболеванием страдает джентльмен, вот и подумал, что может возникнуть срочная надобность вызвать помощь.

– А вам не приходило в голову, что воспользоваться телефоном в таком случае гораздо быстрее?

– Я знал, что в доме живут только женщины, и если джентльмену плохо, им будет спокойней знать, что под рукой есть мужчина.

– И долго вы стояли под дверью?

– Всего минуту-другую, а потом свет погас.

– Вы говорите, что заметили свет еще в половине первого. Тогда вы не подошли к дому?

– Нет.

– Почему?

– Я не думал, что это необходимо. Но когда я снова прошел мимо дома, спустя полчаса, свет горел по-прежнему, и это меня удивило. И пока я стоял у дома, свет погас.

– В какое время вы дежурили той ночью?

– С полуночи до четырех утра.

– Вы каждую ночь обходите свой участок в эти часы?

– Нет, мы меняемся.

– И как часто вам выпадают ночные дежурства?

– Раз в шесть дней.

– Значит, в течение пяти дней из шести у вас нет возможности наблюдать за домом подсудимого глубокой ночью?

– Верно.

– Следовательно, у вас нет оснований утверждать, что есть что-то необыкновенное в том, что в доме ночью горит свет?

– Прежде я никогда такого не видел.

– Вы увидели свет сквозь шторы?

– В просвет между шторами.

– Шторы были неплотно задернуты?

– Между ними виднелась полоска света.

– А вот если бы шторы были задернуты как полагается, вы могли бы сказать, горит в комнате свет или нет?

– Не знаю.

Пожав плечами, сэр Эрнест сел.

И опять мистер Бэрнс задал своему свидетелю один-единственный вопрос:

– Вы уверены в том, что с половины первого до часу ночи в окнах второго этажа дома подсудимого горел свет и это вас удивило?

– Уверен.

Сэр Эрнест обратился к судье:

– Ваша честь, боюсь, мне придется еще раз воззвать к вашей снисходительности. Дело обстоит так, что всплыли некоторые вопросы, и было бы справедливо, если бы подсудимый получил право ответить на них. Вы позволите мне еще раз попросить его ненадолго занять свидетельское место?

– Пожалуй, – со вздохом согласился судья.

Мистер Тодхантер, который последние полчаса с трудом удерживал на лице маску невозмутимости, серьезно рискуя жизнью, был бережно препровожден на свидетельскую трибуну.

– Мистер Тодхантер, – начал сэр Эрнест тоном глубокого соболезнования, – вы можете сказать нам, горел ли свет на втором этаже вашего дома с половины первого до часу ночи третьего декабря прошедшего года?

– Нет, не могу.

– А у вас имеется какое-то объяснение этому факту?

– Разумеется. Я страдаю бессонницей, часто просыпаюсь посреди ночи. Когда понимаю, что мне уже не уснуть, я включаю свет и берусь за чтение.

– Такое бывает часто?

– Очень часто.

– Какие шторы у вас в спальне?

– Из плотного репса на подкладке, – гладко отозвался мистер Тодхантер. Еще не хватало, чтобы его ловили на бытовых деталях.

– Можно сквозь них с улицы увидеть горящий в комнате свет?

– Не думаю.

– На ночь шторы в вашей спальне задергивают?

– Насколько я знаю, да.

Тут уж сэр Эрнест ухватил быка за рога.

– Мистер Тодхантер, скажите нам, было ли такое, чтобы в ночь на третье декабря вы вышли из дома, проникли в сад мисс Норвуд, там у беседки сделали свой первый выстрел из револьвера и вернулись домой примерно в половине первого ночи?

Мистер Тодхантер изумленно уставился на него.

– Не могли бы вы повторить?

Сэр Эрнест повторил вопрос.

– Боже мой, конечно, такого не было! – воскликнул мистер Тодхантер.

Сэр Эрнест вопросительно взглянул на мистера Бэрнса, но тот, не сводя глаз с потолка, безмолвно покачал головой.

– Благодарю вас, мистер Тодхантер, – сказал сэр Эрнест.

На сем суд до завтрашнего дня прекратил свою работу, что, по мнению мистера Тодхантера, было более чем уместно. Нагрузка становилась ему непереносима.