– Возможно, – сказала она, – но другого мне не надо. Я верю в игру в одиночку.

– Хорошо, – ответил он. – Засим я говорю au revoir [3] .

– Боже мой! Неужели мне придется встретить вас еще? – поинтересовалась она.

– Вам придется иметь дело со мной чаще, чем бы вам хотелось, – сказал мистер Эмберли мрачно.

– Уже имела счастье, – сказала она сладким голосом.

Подойдя к двери, он обернулся.

– Тогда будем считать, что мы взаимно пострадавшие, – сказал он и вышел.

Она внезапно рассмеялась и побежала за ним.

– Вы – чудовище, – крикнула она, – но вы мне нравитесь.

Мистер Эмберли оглянулся.

– Хотелось бы мне ответить на ваш комплимент как подобает, – ответил он, – но честность вынуждает меня признаться, что вы мне совсем не нравитесь. До встречи!

– Странно, как кусок черного бархата меняет человека, – заметил Коркрэн, критическим взглядом осматривая толпу гостей. – Я уже трижды обманулся.

Эмберли покрутил в руках свою маску.

– Обычно можно узнать по голосу.

– Не всегда. О, черт!

– Что такое случилось?

– Опять эта проклятая шпага, – сказал Фауст с отвращением. Он подтянул ее на перевязи.

– С ней не потанцуешь, шагу не можешь ступить, чтобы не ударить кого-нибудь по ноге. Надо быстрее пристроить ее где-нибудь и надеяться, что Джоан не заметит этого.

Джоан – ослепительно прекрасная Маргарита – в этот момент кружилась в танце в объятиях арабского шейха. Увидев в дверях двух приятелей, она выскользнула из круга танцующих вместе со своим партнером.

– Не нашли себе партнерш для танца? – спросила она заботливо, подходя к друзьям. – Укажите мне, кому бы вы хотели быть представлены.

– Моя дорогая, я не могу танцевать с этой шпагой, – запротестовал Коркрэн. – Из-за нее все сторонятся меня.

– Мягко сказано, – сказал шейх. – Я лишился чуть ли недюйма кожи на ноге.

– О, дорогой, – сказала Джоан, расстроенная их словами. – Не мог бы ты держать ее подальше от людей?

– Могу, – сказал Фауст. – Пойду и избавлюсь от этого вредоносного оружия.

– Но тебе она очень идет, – вздохнула Джоан. – Ты должен только положить руку на эфес, вот так.

– В светских кругах, – вмешался Эмберли, – танцевать со шпагой на боку считалось плохой манерой.

– Неужели? – спросила Джоан с сомнением. – Я видела на картинах…

– С меня достаточно, – заявил Фауст и собрался уходить.

Только он повернулся, конец шпаги вонзился в незнакомца, который вспыхнул от ярости, но холодно сказал, что все в порядке.

– Я уже в третий раз попадаю в этого типа, – шепнул Фауст не без удовольствия.

– Возможно, тебе действительно лучше избавиться от нее, – сказала Джоан с неохотой и обратилась к Эмберли:

– Вы не должны снимать маску до полуночи, вы же знаете, – попрекнула она его.

Он надел маску снова.

– Почему маски обязательны, Маргарита? – поинтересовался он.

– Вы хотите сказать, что их следовало бы носить только тем, кто в костюмах домино? Возможно, но я очень хотела, чтобы это был настоящий маскарад, а кроме того, с масками так смешно, что я подумала, что все без исключения должны быть в масках.

– Но я заметил, что ваш брат не в маске, – отметил шейх, кивнув в ту сторону, где Фонтейн, одетый как кардинал Вулси, разговаривал с мадам Помпадур.

– Да, но он хозяин. Хотите, я найду вам партнершу, Мефистофель?

Эмберли в это время наблюдал за девушкой в другом конце зала.

– Не могли бы вы представить меня вон той итальянской пастушке? – спросил он.

Джоан взглянула на девушку.

– Да, конечно, но я не знаю, кто она.

– Китти Кросби, не так ли? – спросил шейх.

– Я думала, Китти оденется цыганкой.

– Вот как? Тогда это, должно быть, мисс Галифакс. Хотя нет, не думаю.

Джоан посмотрела на Эмберли.

– Как забавно! Видите, я не узнала одну из моих давних подруг. Идемте, я представлю вас. Она повела его в ту часть зала, где стояла пастушка.

– Могу я представить вам Мефистофеля? – сказала она, улыбаясь.

Глаза пастушки блеснули в разрезе маски. Она поклонилась и бросила быстрый взгляд на стоявшую перед ней фигуру в алом костюме.