Вот еще одна тайна!

И когда он провалился внутрь драгоценности, только-только потух закат. А здесь - рассвет!

Тонгор с яростным рычанием потряс головой, чтобы прогнать все эти тайны. Но он уже начал подозревать правду. Он перенесся в какой-то иной мир. А может, внутри волшебной драгоценности день и ночь поменялись местами, так же как времена года? Тайна за тайной! Но других ответов у Тонгора пока не было. Так или иначе он уменьшился с помощью какого-то волшебного заклятия и оказался внутри драгоценного камня, или драгоценный камень был всего лишь волшебными воротами, которые привели Тонгора в таинственный новый мир. А впрочем, какая разница?

Сейчас важно было то, что он стал пленником правителя волшебного мира, где царило вечное лето.

Шагая между конвоирами в птичьих масках, Тонгор глазел вокруг, все больше и больше удивляясь, забыв про свои страхи перед сверхъестественным и тот неприятный факт, что он в плену. Всюду, куда бы он ни взглянул, ему открывались удивительные вещи: тусклые аркады стройных колонн, а между ними в маленьких витринах подносы с удивительными драгоценностями, великолепными украшениями, сосуды с драгоценными виноградными винами.

Невероятно прекрасный город раскинулся перед Тонгором в тусклом утреннем свете, однако тень непонятного страха лежала на всем вокруг. Тонгор смог различить ее на бледно-золотистых лицах бородатых обитателей города. Страх звучал в низких музыкальных голосах горожан, которые опускали глаза, когда мальчик и захватившие его в плен воины проходили по улице мимо них. Страх и что-то еще. Может… жалость?

Мальчик смотрел вокруг и понимал, что такой город не может существовать на самом деле. Да, он казался достаточно материальным и, без сомнения, существовал на самом деле… но тем не менее выглядел нереальным.

Тонгора провели мимо купола, по форме напоминавшего колокол. Тот сверкал и искрился в утреннем свете. Он был целиком сделан из горного хрусталя, но никогда нигде на Земле не было утеса или цельного кристалла такого размера.

А башня - высокий минарет - была построена из цельного куска крепкой слоновой кости. Ни моря, ни леса Земли не могли породить чудовища столь огромного, чтоб из одного-единственного его рога, напоминающего по снежной белизне слоновый бивень, можно было построить высокую башню.

Тонгора привели в огромную, увенчанную башнями цитадель из сверкающего нефрита и мрамора, а оттуда - в огромный сводчатый зал, где кандалы Тонгора прикрепили к кольцам в полу. Пищу в мелкой чаше из какого-то темно-красного дерева и бутыль - кристалл с водой поставили у его ног. Наконец воины ушли.

Что же до Тонгора, то первое, что он сделал, - напился и съел столько, сколько смог.

А потом, утолив голод и жажду, мальчик попытался разорвать кандалы на руках, на ногах, вырвать кольцо из пола.

Крепкие мускулы вздулись на его сильных руках. Мышцы его могучей груди и плеч напряглись, рельефно проступив под кожей. Мрачное лицо Тонгора потемнело от усилий. Но сверкающий металл, выглядевший как медь, оказался слишком крепким.

Тонгор лег и, подумав, что отдохнет и решит все проблемы, уснул.

Нежное прикосновение руки к плечу заставило его, как настороженного кота джунглей, немедленно проснуться.

Над Тонгором склонился тощий старик в одеждах из белой шелковистой материи. Капюшон его был надвинут так, что закрывал лицо.

–  Ты проснулся, мальчик? Не бойся меня. Я пленник… раб, вроде тебя,- Старик говорил спокойным, вежливым голосом.

Тонгор расслабился.

–  Почему вы спросили? Разве я выгляжу спящим?
– тихо проворчал он. Старик пожал плечами, сел на пол, скрестив ноги.

–  Увы. У меня нет глаз, чтобы я смог увидеть, спишь ты или проснулся, - сказал он.

Тонгор прикусил губу, злясь на собственную грубость.

–  Извините, дедушка, - пробормотал он.
– Я не знал, что вы слепой.

–  Не слепой, сынок… но без глаз. Это, если ты хорошо подумаешь, вещи разные.

Тонгор пожал плечами:

–  Я не понимаю.

–  Я покажу тебе, если ты пообещаешь не пугаться. Потому что, как ни ужасен мой внешний вид, это не моя вина и я не враг тебе. Однако мое лицо может испугать тебя, - сказал старик.

Приподняв тонкую, высохшую руку, он стянул капюшон и открыл мальчику свое лицо. Тонгор задохнулся от невероятного ужаса. У старика не было лица, вообще не было лица, только чистый, лишенный черт овал бледной кожи без всяких морщинок. Ни глаз, ни носа, ни рта. А если и был рот, то стоило его закрыть, твердая кожа смыкалась, без всякого следа скрывала отверстие.