Набрасывая воспоминания о Достоевском, Леткова переносится в те времена, когда она была двадцатичетырехлетней девушкой, курсисткой московских Высших женских курсов Герье: в ее воспоминаниях отражены настроения передовой студенческой молодежи той поры. Свято чтя традиции шестидесятников, молодежь эта, в дни открытия памятника Пушкину, сопоставляя Тургенева с Достоевским, отдает свои симпатии Тургеневу.

Воспроизводя в своих мемуарах споры вокруг имени Достоевского в среде революционно настроенной народнической молодежи, Леткова проверяет их критерием времени. В творческом отношении она испытывала некоторое тяготение к тематике и образной системе Достоевского. Это отмечал еще в 1899 году в своей рецензии на первые произведения Летковой Н. К. Михайловский («Русское богатство», 1899, N 8, 11). В архиве Летковой среди черновых бумаг сохранились наброски проспекта пьесы по мотивам повести Достоевского «Маленький герой» (ИРЛИ, архив Е. П. Летковой-Султановой, ф. 230, N 52).

В книге, которую она задумала под названием «Дорогие тени (русский писатель, народ и свобода)», Достоевский занимал место после Некрасова, перед Л. Толстым. В сохранившемся плане очерка о Достоевском Леткова акцентирует внимание на том, что вынес этот русский писатель за свое стремление дать счастье родине, подчеркивая, что «ничто не могло сломить его могучее дарование; никто не мог убить его веры в родину и народ». Этот вывод перекликается с заключительными словами воспоминаний, — о суде истории, который определил в творчестве Достоевского временное и преходящее и то, что, пройдя «через бурю и грозу, потрясшую мир, — <…> горит все ярче и ярче».

2

Печатается по изданию: «Звенья», т. 1, М.-Л. 1932, стр. 459–477.

notes

Примечания

1

Стр. 380. «Пятницы» у Я. П. Полонского вели начало еще от дружеских собраний по пятницам в начале 40-х годов на квартире молодого поэта, бывшего тогда студентом Московского университета. После некоторого перерыва (пятилетнее пребывание в Грузии и поездка за границу) они возобновились с возвращением Полонского в Петербург в 1858 году и продолжались вплоть до самой смерти поэта (1898). Наряду с изредка появлявшимися представителями высшей бюрократии — Победоносцевым и Витте — посетителями «пятниц» Полонского были Тургенев, Достоевский, Григорович, Потехин, Плещеев, Антон Рубинштейн, Горбунов, Савина, Айвазовский, Верещагин, Репин и др. О «пятницах» Полонского 1879 года см. воспоминания Д. Н. Садовникова «Встречи с И. С. Тургеневым» («Русское прошлое», 1923, N 1).

2

Стр. 381. В тексте ошибочно: 1846 года.

3

Плещеевым. (Прим. Е. П. Летковой-Султановой.)

4

Стр. 383. Петрашевец Н. П. Григорьев.

5

Стр. 383. С воспоминаниями Е. П. Летковой об услышанном ею на одной из «пятниц» у Полонского в 1879 году рассказе Достоевского совпадает в общих чертах и описание, по-видимому, этой же пятницы в «Листках из записной книжки Ободовского» (ИВ, 1893, N 12, стр. 773–777).

6

Когда я записала этот вечер у Полонских и, всегда боясь «достоверных свидетельств», прочла Якову Петровичу, чтобы проверить, так ли передала я слова Достоевского, Яков Петрович добавил, что последняя фраза Федора Михайловича: «Прошло ли?» — намекает на его болезнь (падучая), развившуюся на каторге, но зародившуюся, как он предполагал, на эшафоте… (Прим. Е. П. Летковой-Султановой.)

7

Стр. 385. Речь идет о картине В. В. Верещагина «Скобелев под Шипкой» (1878–1879).

8

Стр. 386. Имеется в виду русско-турецкая война 1877–1878 годов.

9

Стр. 386. См. прим. 11 к стр. 388.

10

Стр. 387. Разные по темпераменту, по эстетическим и общественным воззрениям, Достоевский и Гончаров почти никогда не сталкивались ни в жизни, ни в литературе. Достоевский уважал Гончарова как художника и в то же время относился с оттенком презрения к его бесстрастию: «с душою чиновника, без идей, и с глазами вареной рыбы, которого бог, будто насмех, одарил блестящим талантом» (письмо к А. Е. Врангелю от 9 ноября 1856 г. — Письма, I, 199; приблизительно тот же отзыв и в письме к Страхову от 26 февраля 1869 г. — Письма, II, 170). В начале 1874 года, когда Гончаров был членом редакционного комитета сборника «Складчина», в котором печатались «Маленькие картинки», они обменялись несколькими письмами (см. «Письма русских писателей», под ред. Н. К. Пиксанова, Госиздат, М.-Пгр. 1923, стр. 10–24, и Письма, 111,94).

11

Стр. 387. Об отношении Достоевского к «еврейскому вопросу» см. «Дневник писателя» за 1877 год, март (Достоевский, 1926–1930, XII, 76–95), а также письмо Достоевского к А. Г. Ковнеру от 14 февраля 1877 года (Письма, III, 255–258).

12

Cтр. 387. Неточная цитата из «Дневника писателя» за 1876 год (Достоевский, 1926–1930, XI, 328).

13

Стр. 388. Сербско-черногорско-турецкая война 1876 года и русско-турецкая война 1877–1878 годов приковали внимание русской общественности к так называемому восточному, или славянскому, вопросу. Прикрываясь лозунгом «защиты братьев славян», русское правительство приняло решение об участии в этих войнах, руководствуясь своими политическими целями — укрепить свое влияние на Балканах, подорванное в результате Крымской войны, и тем самым поднять свой международный престиж, а также разрядить напряженную политическую обстановку внутри страны.