Шрифт:
Я принимала участие в общих играх, открыв для себя и для них, что слепой тоже может резвиться и дурачиться на снегу. Я ходила с ними на прогулки, мы обсуждали наши занятия и читали вслух интересные книжки, поскольку некоторые из девочек научились разговаривать со мной.
После первого года обучения Хелен сдала экзамены по немецкому, французскому, латыни и английскому, а также по греческой и римской истории. Чтобы и ей, и экзаменаторам было проще, ей разрешили пользоваться печатной машинкой, поэтому она сидела в отдельной комнате, где шум машинки никому бы не помешал. Директор школы зачитывал ей билеты с помощью ручной азбуки, потом она печатала ответ, он ей зачитывал напечатанное, и она исправляла или добавляла что-нибудь. Больше таких комфортных условий ей ни на одном экзамене не предоставлялось – почему-то все последующие экзаменаторы то ли ждали от нее подвоха, то ли просто были черствыми и равнодушными людьми, для которых правила важнее всего.
Второй год был сложнее первого – он был в основном посвящен точным наукам, к которым у Хелен не было особой склонности. А что еще хуже, по ним тоже не было учебников, а ручная азбука не всегда годилась для перевода математических символов. Тяжелее всего было с геометрией – там ей приходилось помнить наизусть не только сами теоремы, но и доказательства, потому что никаких пособий для слепых по геометрии не было. В конце концов даже железная воля Хелен не смогла справиться с непосильной нагрузкой. Она заболела, и мать забрала ее из школы (отец к тому времени уже скончался, что стало для Хелен огромной трагедией). Но от поступления в Рэдклифф она отказываться не собиралась, и следующие два года готовилась к колледжу под руководством частного преподавателя.
29 и 30 июня 1899 года она сдала выпускные экзамены – греческий, латынь, алгебру и геометрию. Руководство колледжа запретило Анне Салливан присутствовать на экзамене, и вопросы Хелен зачитывал один из учителей Школы Перкинса для слепых. К тому же оказалось, что билеты по алгебре написаны не той системой Брайля, к которой она привыкла, и за два дня до экзамена ей пришлось срочно переучиваться.
Но несмотря на все трудности, Хелен вышла с экзамена победительницей!
Я никого не виню. Члены руководства колледжа Рэдклифф не сознавали, насколько осложнили они мой экзамен, и не понимали трудностей, с которыми пришлось мне столкнуться. Они невольно поставили на моем пути дополнительные препятствия, и я утешалась тем, что сумела преодолеть их все.
Тут нельзя не вспомнить, что образование в США, вообще-то, платное, причем очень недешевое. И хотя семья Келлер не бедствовала, еще неизвестно, смогли бы они оплатить поступление в такой престижный колледж или нет, если бы не помощь друзей. В 1896 году Хелен познакомилась с Марком Твеном и бизнесменом-филантропом Генри Роджерсом – вице-президентом «Стандарт Ойл». На них обоих ее история и ее жажда знаний произвели огромное впечатление, поэтому в 1900 году, когда встал вопрос о ее обучении в Рэдклиффе, Твен напомнил Роджерсу о чудо-девочке. Тот в свою очередь поговорил с руководством «Стандарт Ойл», и компания согласилась оплатить образование Хелен. Она об этом не забыла и посвятила ему свою книгу «Мир, в котором я живу»: «Генри Роджерсу, моему дорогому другу в течение многих лет». А на экземпляре, подаренном его жене, написала «Миссис Роджерс, лучшее из мира, в котором я живу, – это доброта друзей, таких, как вы и мистер Роджерс».
Я помню мой первый день учебы в Рэдклиффе. Я ждала его много лет. Что-то, бывшее гораздо сильнее уговоров друзей и молений моего собственного сердца, побуждало меня испытать себя мерками тех, кто видит и слышит. Я знала, что встречу немало препятствий, но пылко рвалась их преодолеть. Я глубоко прочувствовала слова мудрого римлянина, сказавшего: «Быть изгнанным из Рима означает всего лишь жить вне Рима». Отлученная от столбовых дорог знания, я была вынуждена совершать свое путешествие нехожеными стезями – вот и все. Я знала, что найду в колледже много подруг, которые думают, любят и борются за свои права так же, как и я.
Передо мной открывался мир красоты и света. Я ощущала в себе способность познать его в полной мере. В чудесной стране знаний, казалось мне, я буду так же свободна, как любой другой человек.
Через четыре года Хелен Келлер с отличием окончила колледж, став первым в мире слепоглухим человеком, получившим высшее образование.
Она покинула Рэдклифф с уверенностью, что теперь перед ней открыт весь мир, и она не ошиблась. К своим двадцати четырем годам она уже сделала достаточно, чтобы ее знали и уважали во всей Америке. Еще в колледже она написала книгу «История моей жизни», благодаря которой ее имя стало широко известно, и тысячи людей стали смотреть на нее как на образец жизнелюбия, смелости и веры в будущее. Она показала всему миру, что можно быть счастливой и жить полноценной жизнью, несмотря ни на какие трудности и невзгоды. Образованная, способная, энергичная, с несгибаемой волей, Хелен Келлер посвятила всю свою дальнейшую жизнь помощи людям с ограниченными возможностями.
Вся ее жизнь была борьбой. До двадцати четырех лет она боролась за себя, после окончания колледжа стала бороться за других. Она была пацифисткой, социалисткой и суфражисткой, потому что ее интересовали не только люди с ограниченными возможностями, но и все, чьи права ущемлялись, и чьи жизни подвергались опасности. В 1909–1921 годах она состояла в Социалистической партии Америки, писала статьи в поддержку борьбы рабочего класса и поддерживала на выборах кандидата от социалистов Юджина Дебса. В 1920 году она стала одним из учредителей Американского союза защиты гражданских свобод, занимавшегося проблемами образования и юридической помощью людям, чьи права и свободы как-либо ущемлялись.
Но конечно, главным делом ее жизни все-таки была работа в Национальном комитете по предотвращению слепоты. Вместе с Анной Салливан Хелен посетила более сорока стран, изо всех сил стараясь привлечь внимание общества к людям с ограниченными возможностями. В Японии она стала так популярна, что правительство подарило ей собаку той же породы, что и знаменитый Хатико – пес, ставший символом верности. Она писала статьи, участвовала в митингах, посещала школы. Ее перу принадлежат около десяти работ, среди которых «История моей жизни» и «Оптимизм» (1903), «Песня каменной стены» (1916), «Моя религия» (1927), «Наш Марк Твен» (1930), «Учительница: Анна Салливан Мейси» (1955), «Открытая дверь» (1957).