Она села рядом со мной.

– Нет, все прекрасно. У нее связаны руки врачебной тайной. Она никому ничего не скажет.

– Пока не посчитает меня опасной.

– Верно. Но этого не будет. Я ей говорила, что ты помогаешь людям и никогда в жизни намеренно не причинишь вреда невинному человеку.

– О да, меня прямо-таки отпустило. Так почему ты сидишь здесь в воскресенье?

– Иногда ко мне записываются сотрудники городских служб. Приходится подстраиваться под их расписание.

Ну точно, она что-то скрывает. Я прямо чувствовала, как рябит вокруг нее воздух.

– А еще я подумала, что разберу кое-какие документы, - добавила она.

– Ты его боишься?

Джемма изумленно уставилась на меня.

– Офицера Пирса? Нет. А что?

Так я ничего не узнаю.

– Ладно. С кем ты встречаешься?

– Чего? Ни с кем я не встречаюсь.

– Джем, - я так закатила глаза, что чуть не наградила себя припадком, - врать мне бесполезно.

Она отставила чашку и ткнула в меня пальцем:

– Это апогей несправедливости. Ты мухлевала даже в детстве!

– Мухлевала?

– Еще как. Ты не должна пользоваться своими силами каждый раз, когда тебе в голову взбредет.

– Я и не пользуюсь. У тебя на запястье нарисован знак бесконечности.

Джемма залилась краской:

– Ой.

– Ты так делаешь, только когда с кем-то встречаешься.

Эту привычку она подхватила еще в младших классах. Довольно быстро я поняла, что она рисует перевернутые «восьмерки», когда тайно влюблена. Поверить не могу, что эта дурацкая привычка никуда не делась. Если память меня не подводит, Джемме около тридцати. Кто в таком возрасте занимается подобной ерундой? С самым беззаботным на свете видом я прикрыла нарисованные ручкой на костяшках пальцев буквы «Р-Е-Й-Е-С».

– Вовсе нет. Я подумываю сделать татуировку. Знак бесконечности. – Я только поджала губы, и Джемма сдалась: - Проклятье. Я с ним не встречаюсь. Но хотела бы.

– Бедняжка. Безответная любовь – редкий отстой. Так кто этот таинственный идиот, у которого явно нет никакого вкуса, раз он до сих пор не пригласил тебя на свидание?

– Никто. И я не собираюсь тебя с ним знакомить. Никогда.

Я прижала к груди руку:

– Ты меня стесняешься?

– Да.

– Нет. – С обреченным выражением лица я потянулась к Джемме. – Ничего от меня не скрывай. Правда меня не убьет.

– Я тебя стесняюсь, - четко проговорила Джемма, усевшись за стол и вороша бумажки.

– Выкладывай как есть.

– Мне стыдно иметь такую сестру.

Я крепко зажмурилась:

– Ради любви к яблочному пюре, Джем, не жалей мои чувства.

– Я в ужасе, что нас с тобой произвела на свет одна и та же утроба.

– Так кто этот коп? – спросила я, снова отпивая кофе.

Джемма отложила документ, который держала в руках.

– Я думала, ты его знаешь.

– Видела разок. В дождливую ночь. Наша любовь не знала границ целых пять минут. А потом словно испарилась. Как и мой счет в банке.

На губах Джеммы заиграла слабая улыбка.

– Неужели не обратил на тебя внимания?

– Вообще. Хотя я маячила перед самым его носом. Даже спрашивала, который час. Что ты можешь о нем рассказать?

– Ничего.

– Откуда у него эти шрамы?

Наконец она восприняла меня всерьез:

– Чарли, я не могу обсуждать клиентов.

– Святой ежик! Да я всего лишь поддерживаю разговор. К тому же мне казалось, что он переехал в Монтану или еще куда.

Джемма наградила меня сердитым взглядом. Будь у меня таблички с оценками, я бы поставила ей восемь с половиной и высший балл за идеальное исполнение.

– Зачем ему понадобилась терапия?

Джемма глубоко-глубоко вздохнула:

– Раз уж в интернете ты об этом ничего не найдешь, скажу. На месте преступления он попал в перестрелку, в которой погиб невинный человек.

– А-а, да, что-то помню. Откуда у него шрамы?

– Не знаю.

Она лгала. Ну и ладненько.

– Короче говоря, у меня проблема.

– Всего одна? А ты случайно не приукрашиваешь действительность?

– У меня в квартире полно мертвых женщин, которых, похоже, задушил серийный убийца.

Джемма застыла.

– Все они блондинки, - продолжала я, - но разных рас. Плюс все разного возраста. – Джемма не занималась составлением профилей преступников, поэтому вдаваться в подробности я не стала. – Но все они просто в ужасе. Мне нужно знать, как до них достучаться. Пока они в таком состоянии, я даже спросить их ни о чем не могу. Они не отвечают.

– Как они себя ведут?

– Как психи из дурдома в том фильме, на который нам с тобой удалось попасть в младших классах.

– Вот дерь… Серьезно?