Артиллерия была весьма важным, но, разумеется, не единственным действующим фактором. Командование 3-й танковой армии не испытывало иллюзий относительно причин своего успеха в обороне. Рейнгардт в докладе в штаб ГА «Центр» в феврале 1944-го прямо писал: «В первой битве за Витебск удалось выстоять не в последнюю очередь потому, что ТА получила в качестве подкрепления несколько дивизий» [44] . Прибытие под Витебск свежих соединений позволило залатать дыры в обороне. Причем надо сказать, что первоначально эти соединения предполагалось использовать для контрударов с решительными целями, с целью радикального перелома в обстановке. Этим планам не суждено было сбыться.

Наглядная демонстрация расхода боеприпасов немцами в зимних боях 1943–1944 гг. – тягачи RSO сгружают горы корзин от тяжелых снарядов. На одном из ящиков надпись: «заряды к тяжелым полевым гаубицам»

По другую сторону фронта, несмотря на отсутствие решительного результата боев начала января 1944 г., советское командование считало, что успех уже близок и остается сделать последний шаг. Уже 18 января 1944 г. директивой Ставки ВГК № 220011 1-му Прибалтийскому и Западному фронтам предписывалось «разбить витебскую группировку противника и овладеть городом Витебск». Общие контуры операции были обозначены следующим образом:

«1. 1-му Прибалтийскому фронту основную группировку сил и средств фронта сосредоточить на левом фланге 4-й уд. армии и на правом фланге 11-й гв. армии. Правый фланг ударной группировки фронта усилить за счет 43 А.

Удар этими армиями нанести в общем направлении на Витебск с северо-запада и во взаимодействии с правым крылом Западного фронта овладеть Витебском. Прочно обеспечить операцию главных сил фронта со стороны Полоцка и Бешенковичей.

39-ю армию в составе шести стр. дивизий с наличными средствами усиления, армейскими тыловыми частями, учреждениями и запасами передать с 24.00 19.01.1944 г. в состав войск Западного фронта.

2. Западному фронту силами 39-й и 33-й армий при поддержке 5 А нанести удар в общем направлении на Витебск с юго-запада и во взаимодействии с 1-м Прибалтийским фронтом овладеть Витебском.

Усилить 33 А тремя-четырьмя стр. дивизиями за счет 5 А» [45] .

Общей проблемой двух фронтов на тот момент было заметное снижение ударного потенциала, прежде всего танковых войск, за счет январских и декабрьских потерь. Причем численность танков ударной группировки 1-го Прибалтийского фронта даже превосходила численность парка танков и САУ, привлекавшихся к операции на Западном фронте (см. таблицу).

Наличие танков и самоходных установок в составе ударной группировки и во фронтовом резерве 1-го Прибалтийского фронта на 1 февраля 1944 г [46] .

Обращает на себя внимание практически полное отсутствие в составе ударной группировки фронта самоходных установок, способных бороться с тяжелыми танками противника. Имелось в строю всего три СУ-85. В целом танковые войска 1-го Прибалтийского фронта были исключительно слабы с точки зрения оснащенности самоходками всех типов.

В соответствии с поставленной Ставкой задачей в последней декаде января происходила перегруппировка войск фронта и создание ударных группировок на левом фланге 4-й ударной армии и правом фланге 11-й гв. армии. Для усиления ударной группировки фронта бронетехникой была произведена рокировка некоторых частей и соединений с левого крыла фронта, с участков 43-й и 39-й армий, расположенных северо-восточнее и восточнее г. Витебск. В ходе перегруппировки 143-я ОНТБр, 39-я ОГТБР и 105-й ОДТП совершили марши в 150–180 км. Уже к 25 января перегруппировка была закончена, и танкисты имели возможность увязать свои действия и организовать взаимодействие со стрелковыми войсками. То есть в этом отношении трудно упрекнуть операцию в поспешности.

Лесисто-болотистая местность в полосе предстоящего наступления предопределила использование танков в качестве средства непосредственной поддержки пехоты. Удовлетворительные дороги на направлениях ударов двух армий отсутствовали, болота не промерзли и в большинстве своем были непроходимы для танков.

Главный удар наносился на правом фланге 11-й гв. армии. Фронт прорыва армии имел ширину 5 км, что составляло 1,25 км в среднем на стрелковую дивизию первого эшелона, каковых было четыре. Соответственно каждая дивизия получила в качестве танков НПП по 7—10 танков Т-34, в резерве командарма была 16-я гв. стрелковая дивизия, усиленная тяжелым танковым полком. В 4-й ударной армии ширина фронта прорыва составляла 6 км, распределенного между четырьмя дивизиями первого эшелона. Каждая из дивизий первого эшелона получала в качестве НПП бригаду или полк, от 15 до 29 танков Т-34, Т-70 или «Валентайн». 5-й танковый корпус (точнее, то, что от него осталось) был в резерве фронта. Необходимо отметить, что достаточно узкий фронт прорыва и узкие полосы наступления стрелковых соединений были типичным решением на Западном стратегическом направлении и не являлись особенностью Западного фронта. При этом общий фронт прорыва был 12-километровой ширины.

С утра 3 февраля после артиллерийской подготовки войска 4-й ударной и 11-й гвардейской армий перешли в наступление. В результате ожесточенных боев войска 4-й ударной армии подвинулись на 1–2 км, 11-й гв. армии – на 1–3 км. С утра 4 февраля войска ударной группировки 1-го Прибалтийского фронта возобновили наступление. Однако на участке 4-й ударной армии никакого успеха достигнуть не удалось. Советская артиллерия не смогла подавить систему огня противника, и пехота была прижата к земле огнем. У 11-й гв. армии дела шли несколько лучше, продвижение ее соединений за день составило 2–4 км. 5 февраля наступающие взяли паузу, но возобновление наступления на следующий день значимых успехов не принесло. В течение 7–8 февраля ударная группировка перешла к обороне и отражала контратаки противника. После короткой вспышки активности 9 февраля наступление было свернуто.