Шрифт:
По состоянию на 22 июня 1944 г. 4-я воздушная армия насчитывала [171] :
истребителей Ла-5—222/5 [172] ;
истребителей Як-1—1/0;
истребителей Як-7—19/1;
истребителей Як-9—51/2;
всего истребителей – 293/8.
Штурмовиков Ил-2—196/2;
ночных бомбардировщиков У-2—116/0, И-153—5/0;
разведчиков Пе-2—18/1.
Антикварные бипланы И-153 в составе авиагруппировки в июне 1944 г. смотрятся одновременно и странно и символично – ведь на этих самолетах начинали войну, в том числе в Белоруссии. Вооружен ими был 889-й ночной бомбардировочный полк в составе 4-й воздушной армии. В ходе битвы за Кавказ в 1942 г. бипланы с успехом применялись как ударные самолеты в горах.
171
ЦАМО РФ. Ф. 46. Оп. 2394. Д. 694. Л. 9.
172
В числителе боеготовых, в знаменателе – в ремонте.
Всего 4-я воздушная армия насчитывала 528 самолетов в строю и 11 в ремонте. На фоне других воздушных армий на Западном стратегическом направлении она выглядела откровенно слабой. Достаточно сравнить ее с 1-й воздушной армией соседнего 3-го Белорусского фронта, насчитывавшей почти вчетверо больше самолетов всех типов. Усиливало это впечатление отсутствие в ее составе бомбардировщиков, в наличии имелись только штурмовики Ил-2, сведенные в две авиадивизии (230-я и 233-я ШАД). Самым многочисленным типом самолета в армии К. А. Вершинина был истребитель Ла-5.
«Накачка» воздушной армии на могилевском направлении истребителями объяснялась, в частности, оценкой советской разведкой ВВС противника. Считалось, что до рубежа Барановичи, Брест противник располагает 320 бомбардировщиками, 100 истребителями, 30 разведчиками и 80 связными и транспортными самолетами. С одной стороны, эти ожидания и оценки были небезосновательны (о реальном состоянии авиапарка 6-го воздушного флота ГА «Центр» см. ниже). С другой – большая часть бомбардировщиков предназначалась для использования в ночное время, и в общем случае их встреча с «лавочкиными» армии Вершинина была маловероятной.
1-й Белорусский фронт. С планированием наступления в полосе 1-го Белорусского фронта связана одна из самых известных легенд советской историографии, можно сказать, хрестоматийный пример спора командующего фронтом со Сталиным. Поэтому прежде всего следует озвучить и разобрать именно эту версию и сопоставить ее с оперативными документами фронта.
В ее каноническом изложении командующим фронтом К. К. Рокоссовским история выглядит следующим образом. В своей статье в «Военно-историческом журнале» к 20-летнему юбилею «Багратиона» Рокоссовский писал:
«Наше решение о нанесении двух равнозначных ударов на правом крыле фронта подверглось сильной критике. Верховный Главнокомандующий и некоторые члены Ставки не соглашались с этим решением. Они настаивали на том, чтобы нанести один главный удар с плацдарма на Днепре на участке 3-й армии. Мои доводы о том, что оперативная емкость этого направления мала, местность очень тяжелая, а с севера нависает сильная вражеская группировка, не принимались во внимание. В том, что Сталин упорно настаивал на нанесении одного мощного удара, видимо, сказывалась его концепция о «главном ударе». Но в данном случае своеобразная конкретная обстановка требовала отхода от установившегося шаблона» [173] .
173
Рокоссовский К. К. Два главных удара//ВИЖ, 1964, № 6. С. 14.
Однако некими общетеоретическими дискуссиями разговор в той версии, которую излагает Рокоссовский, не ограничился. Далее командующего фронтом стали уговаривать реализовать план Ставки с одним ударом. Рокоссовский продолжает:
«Сталин дважды предлагал мне выйти в соседнюю комнату, чтобы обдумать предложение Ставки и в соответствии с ним доложить свое решение. Во время второго «продумывания» в эту комнату вошли Молотов и Маленков. Они неодобрительно отнеслись к тому, что я спорю с самим Верховным Главнокомандующим, и настаивали, чтобы я принял предложения Ставки. Я ответил, что убежден в своей правоте и, если Ставка прикажет наносить один удар, буду просить об освобождении меня от командования фронтом» [174] .
174
Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1988. С. 14–15.
Позднее, в мемуарах, Рокоссовский усилил тезис о противостоянии со Сталиным, написав нижеследующее:
Командующий 1-м Белорусским фронтом К.К. Рокоссовский
«Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили.
– Настойчивость командующего фронтом, – сказал он, – доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха» [175] .
175
Там же. С. 251.
Однако изучение оперативных документов 1-го Белорусского фронта заставляет как минимум усомниться в этой версии формирования плана наступления правого крыла фронта под командованием К. К. Рокоссовского.
Еще в марте 1944 г. Военный совет 1-го Белорусского фронта направил Верховному краткую оценку обстановки и соображения о дальнейших действиях на период после окончания весенней распутицы. Наиболее интересным разделом документа является оценка возможных направлений наступления войск фронта. Позволю себе процитировать его без купюр: