Проблемой, однако, являлся широкий фронт, занимавшийся рядом дивизий ГА «Центр». Так, вышеупомянутый генерал-лейтенант Бамлер, командир 12-й пехотной дивизии, на допросе в советском плену сообщил: «Я уже 5.6 направил в корпус рапорт о том, что дивизия при такой ширине фронта и без достаточных резервов не сможет удержать линию фронта даже при отвлекающем наступлении» [243] . Дивизия Бамлера занимала фронт в 18 км, и все три ее полка располагались в одну линию.

Имевшееся в распоряжении ГА «Центр» время было использовано для инженерной подготовки обороны. Простым, но достаточно эффективным средством в руках обороняющегося в то время были мины. Свои возможности они достаточно ярко продемонстрировали на Курской дуге за год до описываемых событий. В ЖБД 4-й армии отмечалось:

«Армия в последние недели придавала особое значение установке минных заграждений. С 27 мая по 22 июня в полосе армии установлено 92 593 противотанковые и 97 360 противопехотных мин. Основной район размещения – от точки юго-восточнее Чаусов до левого фланга армии» [244] .

Любопытно отметить, каким образом распределялись эти минные постановки с 27 мая по 22 июня 1944 г. между соединениями 4-й армии (см. таблицу).

При оценке этих данных нужно учитывать, что некоторые направления уже были укреплены в период зимних боев. Тем не менее нельзя не отметить достаточно скромного использования минного оружия в полосе 78-й штурмовой дивизии. Полоса соседней с ней 25-й танко-гренадерской дивизии получила куда больше мин всех типов. Настоящим рекордсменом стала 260-я пехотная дивизия, получившая почти треть всех противопехотных мин. Однако эта дивизия не попала в полосу главного или даже вспомогательного удара советского наступления.

При поверхностном взгляде могло бы показаться, что немцы крупно ошиблись с направлением удара советских войск. Однако на своем допросе в советском плену командир 260-й пехотной дивизии генерал-майор Кляммт вполне уверенно отрицал, что на участке его соединения ожидался удар Красной армии, отмечал, что «изменений в составе сил противника не обнаружилось». Вместе с тем Кляммт подтвердил установку 20 тыс. мин на участке его дивизии, но одновременно указал, что ширина полосы обороны составляла 38 км (скорее всего, с учетом всех изгибов линии фронта, по мнению штаба 4-й армии, соединение занимало фронт 32 км, см. таблицу выше). Таким образом, в случае с 260-й пехотной дивизией имело место простое усиление чрезмерно широкой полосы инженерными средствами. На «безлюдном» участке обороны армии малое число солдат на передовой на километр фронта компенсировали минами.

С другой стороны, находившаяся в полосе главного удара 2-го Белорусского фронта 337-я пехотная дивизия получила сравнительно небольшое число мин обоих типов. Существенно усиленные минами, прежде всего противотанковыми, полосы 12-й и 31-й пехотных дивизий также остались вне направления главного удара Красной армии на могилевском направлении. Здесь тоже наблюдается усиление минами «безлюдных» участков обороны. В целом 4-я армия находилась в обычном для обороняющегося положении угадывания направления удара противника, вынуждавшем распылять имеющиеся силы и средства между несколькими направлениями, каждое из которых несло свою долю опасности.

Однако угроза в полосе 337-й пехотной дивизии явно имела наивысший приоритет. Именно в полосе этого соединения находились все приданные XXXIX корпусу 10-см пушки К18 и 210-мм гаубицы. Трофейные 280-мм мортиры помимо 337-й пехотной дивизии достались соседним 31-й и 12-й пехотным дивизиям. В свете этих данных отсутствие роты штурмовых орудий в 337-й пехотной дивизии выглядит как промах командования. Советского наступления ждали, но, скорее, недооценивали его масштаб.

Как указывалось позднее в отчете о боевых действиях 9-й армии, направления главных ударов советских войск были вскрыты по сосредоточению артиллерии:

«Были заблаговременно обнаружены направления главного удара противника южнее Березины и севернее Рогачева, где в последние дни перед началом наступления наблюдался скачкообразный рост числа артиллерийских позиций» [245] .

Однако относительно силы удара на каждом из направлений немецкое командование ошиблось. Второе направление удара 1-го Белорусского фронта, паричское, было ощутимо усилено к 23 июня 1944 г. В подчинении 9-й армии имелась всего одна бригада штурмовых орудий – 244-я, приданная XXXV армейскому корпусу на рогачевском направлении. Однако в расчете на артиллерию паричское направление получило больше средств усиления, чем рогачевское. На паричском направлении был один дивизион 210-мм гаубиц (858-й), батарея 150-мм дальнобойных пушек, батарея 170-мм пушек. На рогачевском направлении таких средств усиления не было вовсе. На рогачевском направлении был один дивизион 10-см пушек и два дивизиона РГК 105-мм легких гаубиц (один на RSO). На паричском направлении имелось два дивизиона РГК 105-мм легких гаубиц (один на RSO), дивизион 150-мм гаубиц, три смешанных дивизиона 150-мм гаубиц. Советская группировка, как было указано выше, напротив, была сильнее на рогачевском направлении.

Необходимость разделять силы между двумя направлениями также сказывалась на распределении противотанковых средств. На рогачевском направлении находился 665-й тяжелый дивизион истребителей танков с буксируемыми 88-мм пушками ПАК-43, на паричском – 743-й армейский дивизион истребителей танков, вооруженный «мардерами» разных типов (на шасси французского «Лоррейна», чешского 38 (t) и немецкого Pz.II).

Предположения германского командования относительно направлений ударов советских войск