После выхода на пенсию с поста президента Банка Индии Рамеш вплотную занялся давно интересовавшей его темой адвайты и со временем стал автором большого количества книг и для многих любимым учителем. Вскоре после нашей встречи у меня появилась возможность рассказать ему об Обещаниях из Большой Книги. Он сказал, что они звучат как прекрасное описание человека с глубоким духовным пониманием, Мудреца. Именно тогда я начал осознавать истинную универсальность принципов, раскрываемых в Двенадцати Шагах. Они были самоочевидны и истинны как в Акроне в штате Огайо, так и в Бомбее в Индии. Конечно, терминология и культурные особенности отличались, но лежащий в основе принцип личного бессилия был тем же самым.

В Восьмом Шаге мы вновь сталкиваемся с вопросом готовности. Как говорилось ранее, мы не можем сотворить готовность из нашей собственной силы, однако она нам необходима, чтобы продолжать процесс. Люди с религиозными взглядами могут просить Бога дать им готовность, и, если она сразу не приходит, продолжать просить. Те, кто не религиозен, могут использовать целый спектр различных стратегий для усиления готовности. Бесспорно одно: если бы существовал какой-то метод привлечения готовности с «защитой от дурака», который был бы эффективен для всех, мы бы уже знали о нем. По сути, мы должны признать, что готовность приходит тогда, когда приходит, и мы бессильны заставить ее прийти.

Слово «готовность» снова и снова встречается в тексте Шагов, и с ним у меня возникла масса трудностей. Как могли люди, написавшие Большую Книгу, продолжать повторять мысль о том, что допущение наличия моей собственной воли – корень всех моих проблем (с чем я могу согласиться), и тут же развернуться и сказать мне, что решением всех моих проблем будет моя готовность?! Это сводило меня с ума!

Эта трудность разрешилась в разговоре с моим дорогим учителем Рамешем. Он описал похожую проблему, которая возникла у него с его учителем адвайты, человеком по имени Нисаргадатта Махарадж. Нисаргадатта мог сказать: «Сознание (Бог) делает все, ты не делаешь ничего», – и в следующую секунду добавить: «Чтобы получить духовное пробуждение, ты должен горячо и искренне стремиться к нему. Ты должен хотеть его больше, чем что-либо еще, как утопающий жаждет глоток воздуха».

Рамеш признался, что кажущийся парадокс этих двух утверждений заставил его прийти домой и рвать на себе волосы! «Как он может сначала говорить, что я ничего не делаю, и затем требовать, чтобы я стремился к этому?»

Рамеш сказал, что в конце концов осознал, что его учитель говорил описательно. Он описывал, что стремление должно возникнуть, чтобы пришло духовное пробуждение. А Рамеш слышал (через призму своего чувства ложного авторства), что это было предписание к действию – как-то зажечь в себе это стремление. Стало ясно, что описание и предписание – разные вещи.

Когда я начал воспринимать готовность как нечто, что приходит как Милость, а не как то, что я должен взрастить сам, все напряжение ушло.

Большая Книга указывает на это же понимание:

Молитва, конечно же, не заставит готовность прийти, но если молитва случается, ее уже можно считать частью готовности. Оглядываясь на собственный опыт Шагов, я ясно вижу, что все моя готовность была чистой Милостью – «незаслуженным божьим даром».

Когда для меня настало время возмещать ущерб, я был достаточно хорошо подготовлен, но мне было страшно. Я был должен владельцу бара (который совершил дорогостоящую ошибку, наняв меня) довольно приличную сумму, которая накопилась в результате того, что я часто путал свою банку для чаевых с наличностью из кассы. Но еще более пугающим было то, что я был должен своему партнеру по бизнесу ГОРАЗДО более крупную сумму за несколько лет, в течение которых я недоплачивал ему то, что по праву ему принадлежало. Я должен был признаться ему, что предал его доверие и обманывал его. Я боялся, что он порвет наши отношения и я окажусь не у дел.

Я предложил владельцу бара ежемесячно выплачивать ему фиксированную сумму, которую я мог себе позволить, не напрягая семью, и он согласился. Через несколько лет я выплатил долг и после последней оплаченной суммы получил от него очень приятную записку, в которой говорилось, что он ВОСХИЩАЛСЯ мной и желал мне всего хорошего!

Мой партнер по бизнесу, к моему удивлению и облегчению, принял мои извинения и согласился на предложение возместить ему то, что я украл. Это заняло более шести лет, но в конце концов весь мой долг был возвращен. Наш совместный бизнес процветал, и в течение последующих десяти лет он доверил мне очень много. На этот раз я не обманул его доверие.

Хотя подобные возмещения кажутся трудными и пугающими, они очень прямолинейны. Но иногда невозможно прямо возместить человеку причиненный ущерб, и тогда нужно быть более изобретательным. Одним из людей в моем списке был человек, имени которого я не знал.

Я был на вечеринке в Данк-Айленде на Большом Барьерном рифе в Австралии и уронил стакан с перил второго этажа. Он разбился где-то внизу, и я проигнорировал его. Вскоре какой-то человек вскрикнул и забежал внутрь, истекая кровью. Он прошелся босыми ногами по стеклу и сильно порезался. Я ничего не сказал. Когда я протрезвел тринадцать лет спустя в Лос-Анджелесе, шанс найти того человека и возместить ему ущерб был ничтожен. Решением стало возмещение иного рода – более широкое и жизненное. До сих пор, когда я бываю где-то, где люди ходят босиком (например, на пляжах или в парках), и вижу на земле осколки стекла, я подбираю их и выкидываю в урну. Это простое действие, и, тем не менее, всякий раз поступая так, я ощущаю благодарность за все, чем стала моя жизнь.