— Расстрелять!.. Каждого десятого! Я им покажу!

— Поздно, сэр! Взгляните на рейд, — сказал уныло генерал Тиббинс.

Сэр Чарльз бросился к парапету террасы и застыл, как жена Лота.

Рейд кишел шлюпками, и в них, как муравьи, сыпались солдаты.

— Они убираются сами и сносят спящих товарищей, сэр. Они говорят, что вовсе не желают платиться своими шкурами за «паршивый вертеп».

Сэр Чарльз оторвался наконец от парапета. Лицо его съежилось и посерело.

— Мой катер? — выдавил он хрипло. — Где мой катер?

— Ваш катер, сэр, находится под охраной моряков. Им можно еще воспользоваться, — ответил генерал Тиббинс.

— Кук! Машину! Мы едем! — крикнул лорд Орпингтон. — Дай мне, боже, силы пережить этот позор.

— Машина уже ждет, сэр Чарльз. Я приказал сразу приготовить ее, — отозвался лейтенант Кук с явной радостью.

Сэр Чарльз покинул террасу огромными шагами. Генерал Тиббинс и Кук поспешили за ним.

Катер колыхался у стены набережной среди криков, плеска весел, грохота моторов и гула толпы на набережной.

Лорд Орпингтон сидел на корме, закрыв лицо руками, чтобы не видеть панического бегства своих войск.

Генерал Тиббинс наклонился над ним.

— Сэр! Делегация правительства просит свидания с вами.

Сэр Чарльз поднял голову, и глаза его сверкнули бешенством.

— Правительства? Какого правительства? Какого черта им нужно?

— Делегаты просят предоставить им перевозочные средства, чтобы сесть на корабли и избежать расправы.

Лорд Орпингтон встал и захохотал.

— Что? Они хотят ехать? Куда? В Наутилию? Что же они думают, что Наутилия помойная яма для каторжного сброда? Ха-ха-ха!

— Что же прикажете ответить, сэр?

— Скажите, что эта рвань может тонуть, как ей вздумается. Отчаливай!

Катер отвернулся носом от мола и понесся в открытое море, провожаемый воплями и стенаниями покинутых.

С кормы сэр Чарльз видел, как по покатым улицам бежали вниз к порту орды людей, нагруженных чемоданами, граммофонами, клетками с птицами и другим домашним скарбом. Все это стадо выло, ревело, спотыкалось, падало и неудержимо лилось вниз к спасительным водам залива, в которых была последняя надежда.

Офицеры, сидевшие в катере, услыхали, как представитель Гонория XIX саркастически засмеялся и отвернулся.

Представители правительства, выслушав ответ сэра Чарльза, осыпали удаляющийся катер градом проклятий и недолетевших камней и заметались в панике.

У края выдвинутой от набережной в лагуну деревянной пристани стоял один из транспортов наутилийской эскадры, вошедший ночью с моря, чтобы покрасить борты. Кто-то из воющей толпы зацепил его глазами. Отчаяние подсказало ему план действий.

— Транспорт!.. Захватить транспорт! — завопил он, и весь обезумевший муравейник рванулся на пристань. Но на транспорте поняли опасность и отшвартовались, спешно принимая на борт последних запоздавших солдат. Когда толпа достигла пристани, между ней и бортом транспорта плескалось уже зеленое масло воды.

Толпа замялась, но, сдавленная напором задних, покатилась на мостки.

Очевидцы рассказывают, что именно здесь погибли самые именитые и доблестные граждане. Первым покатился под ноги и был смят в омлет генерал фон Брендель, до последней минуты не выпустивший из рук маршальского жезла, и тут же испустила дух бывшая супруга президента Аткина.

Толпа сбилась на мостках в тесное месиво, сталкивая передних в воду.

Вдруг над скопищем прижатых друг к другу человеческих голов появилось нечто шарообразное с привязанным к нему желтым чемоданом и покатилось по головам, как футбольный мяч по полю.

Это Антоний Баст в последнем отчаянии стремился опередить сограждан.

Но он не успел докатиться до края пристани. Мостки затрещали, шатнулись, и сплющенные, сдавленные тысячи посыпались в воду в грохоте рухнувших свай и досок, огласив рейд последним смертным ревом.

По улицам к гавани уже неслась, склонив пики, ассорская кавалерия.

Эскадра развернулась в кильватер и покидала злосчастный берег Итля.

Сэр Чарльз стоял на спардеке, подавленный и уничтоженный. Вахтенный лейтенант осторожно приблизился к потрясенному полководцу.

— Сэр, будем мы салютовать национальному флагу Итля?

Сэр Чарльз недоуменно отшатнулся от подчиненного и метнул глазами на берег. Над скалами еще трепетал флаг Итля. Ярко-зеленый и сиренево-розовый. Цвета надежды и мечтательной меланхолии.