Бихари хотел уйти, но Бинодини остановила его:

– Умоляю тебя, останься ненадолго.

Бихари дал себе слово сейчас же уйти от этой презренной женщины и не внимать никаким ее просьбам, но нежный, исполненный мольбы голос оказал свое действие – Бихари не ушел.

– Если ты снова оттолкнешь меня, – продолжала Бинодини, – клянусь, я не переживу этого!

– Зачем ты все время стараешься связать мою жизнь с твоей? – спросил Бихари. – Что я сделал тебе? Я никогда не стоял на твоем пути, никогда тебе не мешал.

– Я ведь говорила тебе, какую власть ты имеешь надо мной, но ты не поверил. Ты равнодушен ко мне, я знаю, и все же снова повторяю, что твоя власть надо мной безгранична. Ты не даешь мне быть робкой, не даешь без слов выразить свои чувства. Ты оттолкнул меня, и вот у ног твоих…

– Не смей так говорить! – прервал ее Бихари. – Я все равно не поверю.

– Пусть не верят низкие люди, но ты должен поверить! – воскликнула Бинодини. – Прошу тебя – не уходи!

– Поверю я или нет, от этого ничто не изменится. Твоя жизнь будет такой же, как и сейчас.

– Знаю, тебе все равно. Я не имею права, мне не суждено стоять рядом с тобой и высоко держать голову. Я должна находиться вдали от тебя. Но страстно молю об одном, где бы я ни была, вспоминай обо мне с нежностью. Помню, когда-то ты уважал меня немного, – это единственное, что я ценю в своей жизни. Так выслушай же меня. Останься, умоляю…

– Хорошо, – согласился Бихари и хотел пройти в соседнюю комнату.

– Ты ошибаешься, – сказала Бинодини, – позор не коснулся моей спальни. Когда-то ты жил в этой комнате, и я как святыню почитаю ее. Все эти цветы, которые теперь увяли, я собирала для тебя. Ты должен сюда войти.

Волнуясь, Бихари переступил порог спальни. Бинодини велела ему сесть на кровать, а сама опустилась на пол у его ног. Бихари растерялся.

– Сиди, не обижай меня, – сказала Бинодини, когда Бихари хотел подняться. – Я не достойна быть у твоих ног, но будь снисходителен ко мне. Я навсегда запомню это счастливое мгновение. – Несколько секунд Бинодини молчала, потом, неожиданно спохватившись, спросила: – Ты не голоден?

– Я поел на вокзале.

– Почему ты не ответил на письмо, которое я послала тебе из деревни, а распечатал его и вернул через Мохендро?

– Я не получал никакого письма!

– Ты не виделся с Мохендро в Калькутте? – удивилась Бинодини.

– Я виделся с Мохендро на следующий день после твоего отъезда в деревню, а потом сразу же уехал, и больше мы с ним не встречались.

– А до этого ты не отсылал мне моего письма, так и не распечатав его?

– Я не делал ничего подобного!

Бинодини замерла.

– Теперь мне все понятно, – вздохнула она после долгой паузы. – Постараюсь объяснить тебе. Поверишь – возблагодарю судьбу, не поверишь – не стану винить тебя. Понимаю, поверить мне трудно.

Сердце Бихари смягчилось. Он не мог отвергнуть эту новую Бинодини, безропотную и такую преданную.

– Не нужно ничего говорить, – сказал Бихари. – Я верю. И не могу презирать тебя. Ничего не рассказывай.

Рыдая, Бинодини почтительно коснулась его ног.

– Мне станет легче, если я расскажу тебе все. Наберись терпения. Я подчинилась твоему приказу и уехала в деревню. Даже если бы ты не прислал мне ни одного письма, я провела бы в глуши остаток своей жизни, покорно снося насмешки и оскорбления соседей. От тебя я готова была принять все – и любовь, и наказание. Но бог судил другое. Человек, которого я невольно ввела в искушение, не оставил меня в покое. Он приехал за мной. Все видели его у дверей моего дома. Опозоренная, я не могла больше оставаться в деревне. Мне нужен был твой совет. Я искала тебя везде, но тщетно. Мохендро обманул меня, он принес мне из твоего дома мое письмо, которое было вскрыто. Я решила, что ты отвернулся от меня. Я была на краю гибели. Но ты так благороден, что даже на расстоянии защитил меня. Я осталась чиста, твой образ, запечатленный в моем сердце, охранял меня. Однажды ты меня оттолкнул, и я увидела, что ты можешь быть жестоким, быть твердым, как золото, как драгоценный камень. Таким я тебя и запомнила. Но благодаря тебе я и себя стала ценить и теперь здесь, у твоих ног, говорю тебе: я не уронила своего достоинства.

Бинодини умолкла, Бихари тоже не произносил ни слова. День угасал.

Вдруг на пороге появился Мохендро. Увидев Бихари, он вздрогнул. Ревность вытеснила из его сердца равнодушие. Самолюбие его было глубоко задето, когда он увидел Бинодини сидящей у ног Бихари. Он не сомневался, что она и Бихари переписывались и условились об этой встрече. Мохендро понимал, что теперь, когда Бихари, так долго отвергавший Бинодини, склонился перед ней, ему, Мохендро, не удержать ее. Мохендро мог покинуть Бинодини, но уступить ее другому – было выше его сил. Он понял это теперь, когда увидел Бихари рядом с Бинодини.

– Стоило мне уйти со сцены, как появился Бихари, – зло заметил Мохендро. – Комедия разыграна прекрасно! Даже хочется аплодировать. Но, надеюсь, это последний акт.

Кровь прилила к лицу Бинодини. Она принимала помощь Мохендро и не смела ответить на его оскорбление. Она умоляюще взглянула на Бихари. Тот медленно встал со своего места и, подойдя к Мохендро, сказал:

– Ты не имеешь права оскорблять Бинодини, ты ведешь себя как трус. И если совесть позволяет тебе поступать подобным образом, то я не допущу этого!