Делать было нечего, и я продолжил обыскивать труп Эпона. Под рубашкой, которая мне оказалась коротковата в рукавах, была надета легкая кольчуга из невесомого металла. Мелкие кольца кольчуги влажно блестели и переливались, отражая свет звезд. Я стащил кольчугу, и под ней оказалась еще одна стеганая куртка, типа тонкого ватника. Куртка также была мне мала, но я, оторвав рукава, все-таки ее напялил. Сверху еле-еле села кольчуга. При этом она здорово жала со всех сторон.

Плюнув на амортизационный эффект ватника, я снял его и надел доспех прямо на голое тело. Небось не поцарапает. Подвесив на пояс меч, стал облачаться в плащ. И тут оказалось, что длинная накидка Эпона полна сюрпризов. С внутренней стороны плаща были приделаны всевозможные петельки и карманы. В укромных местах находились: пять свитков, испещренных тайными рунами и чертежами, три колбы с туманной субстанцией внутри, круглое зеркало, белый шар размером с кулак, несколько драгоценных камней разного цвета и, наконец, кольцо. О нем надо рассказать отдельно. Кольцо было сделано из тяжелого металла, наверное, золота, массивное, с черными вкраплениями по всему диаметру. Передо мной встал серьезный выбор. Либо тратить время и читать описание, либо в темпе заканчивать мародерку и сматывать удочки. Выбор был очевиден.

В процессе натягивания на себя плаща моя правая рука нащупала в подкладке что-то металлическое. Вынув предмет наружу, я понял, что это зигзагообразной формы кинжал. Я уже было отправился обратно – благо гарнизон каменоломни начал прочесывание местности, как мое разглядывание странного клинка было прервано леденящим душу криком. Обернувшись, я с ужасом увидел, что кричит мертвый маг. Его тело выгнуло дугой, красное, распухшее лицо, которое и при жизни не было образцом красоты и невинности, начало приобретать демонические черты. Глазные яблоки лопнули и вытекли из черепа, а глазницы засветились багровым светом. Нос ввалился, кожа растрескалась и покрылась морщинами, а кое-где на теле и вовсе клоками слезла. Эпон стал похож на свежую мумию или выкопанный труп. Мертвый маг сел, уперся руками о землю и осмотрелся. Багровый взгляд остановился сначала на гуймурах, потом на мне и, наконец, на лежащем рядом со мной жезле. В набалдашнике еще теплились последние искры света.

Вдруг Эпон наклонился вперед и схватил жезл. Красный камень на вершине палки полыхнул тем же багровым пламенем, что горело в глазах мага, и я понял, что все еще далеко не закончилось. Тем временем метаморфозы продолжались. Грудная клетка с сухим треском разошлась тюльпаном ребер, и Эпон запустил внутрь себя руку. Там он что-то схватил и, рыкнув, выдернул из тела. Это было все еще бьющееся сердце! С сердцем в одной руке и жезлом в другой маг встал на ноги и страшно прокричал в сторону гуймуров:

– Дрэнг жизн пордахен! Шумарг чащезн!!

«Э! А где перевод?» – не к месту подумал я.

А тем временем набалдашник жезла полыхнул, и гуймуры, как резиновые, подскочили на ноги. Повинуясь воле некроманта, твари тут же бросились на меня. Однако я не растерялся. Жизнь в этой игре меня кое-чему уже научила. Главный урок, который я извлек, – проблемы надо решать по мере их важности. На гуймуров плевать, шкуру они мне не прокусят. С этой мыслью я размахнулся и со всей дури запустил клинок в голову ожившему трупу. Волнообразный кинжал, к моему удивлению, попал точно в глазницу Эпону и заставил того сделать полшага назад. Эпон издал крик боли и попытался вырвать нож из головы.

Пока маг возился с кинжалом, гуймуры подскочили ко мне и попытались взять реванш. Вожак с разорванной пастью прыгнул вперед, вслед за ним в атаку кинулись две оставшиеся твари.

Пятый по счету барак или шестой? Блин, они все на одно лицо. Кажется, шестой. Была не была. Я толкнул дверь и вошел. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Под ногами что-то с грохотом упало, покатилось, и в углу помещения раздался скрежет кресала. Через пару мгновений в бараке горело два факела, а на меня уставились сотни глаз. Я решил не тушеваться и прошел к грубо сколоченному столу, стоявшему в центре между рядами нар.

– Масумото! – громко крикнул я.

– Хай! Алеша-сан, – с третьего яруса спрыгнул мой японский гном. Бороду Масумото завязал на манер здешних обитателей, одет был в стандартный хитон серого цвета – вот, пожалуй, и все изменения, которые произошли с Кивами.

– Собери срочно старейшин, – на местном языке произнес я.

– Что случилось? – коротко поинтересовался Масумото, надевая ботинки.

– Началось восстание, – устало пояснил я, вытирая пот со лба. Ну, и ночка выдалась! Сначала гуймуры, потом маг, потом обратно воскресший маг и опять гуймуры. Думал, что все, конец мне. Вместе доконают. Ан нет! Меч выручил. Волкообразных тварей я развалил напополам на раз. Было такое ощущение, что клинок сам водит моей рукой. Это при том, что я никогда в жизни не держал в руках что-то острее вилки и столового ножа. Жаль, что история сообщений также не работает – как раз появилось время почитать, что мне там привалило за истребление тварей и мага. Но увы.

С Эпоном в итоге я тоже разобрался, хотя пришлось повозиться. Задачка стояла еще та! Как убить уже и так мертвого мага, который к тому же принялся долбить меня заклинаниями. Только кинжал и спас. Он, видимо, тоже был магической природы и сильно мешал колдовать. Эпон пару раз пытался его вырвать, но все бесполезно. Клинок будто вмуровали в череп некроманта.

Пара прыжков, кувырок в сторону от серого языка какой-то дряни, наколдованной волшебником, и я рядом с ним. Один взмах меча, и волшебное оружие под оглушающий визг сносит Эпону голову с плеч. При этом камень в рукояти просто взорвался серией ярких вспышек, впитывая в себя багровое пламя, выплеснувшееся из глаз некроманта. На всякий пожарный я еще изрубил обезглавленное тело в мелкий фарш. Пусть попробует воскреснуть в этих тонких кусочках салями, которые остались от его рук, ног, таза…

– Алексей, это тридцать четвертый, это шестой, а это сто пятый, – представил мне подошедших гномов японец. Ах, да. Я совсем забыл, что гномам запрещено иметь свои имена. Тридцать четвертый был натурально похож на танк времен Второй мировой войны – мощный, приземистый, с квадратным телом и приплюснутой головой. Никакой шеи я не заметил. Борода черная, местами с проседью. Глаза смотрели на меня строго и требовательно – мол, что приперся посреди ночи? Шестой, наоборот, не производил никакого впечатления. Отвисшая губа, ниточка слюны, взгляд идиота. Я оглянулся вокруг и ужаснулся. На меня глядели одни шестые. Во взгляде большинства коротышек не было ничего человеческого. Каламбур, однако, но тем не менее. Это были пустые, покорные судьбе лица, с потухшими глазами и равнодушными гримасами. Даже мое ночное вторжение не разбудило их сонного существования. Натуральные рабы.