Но, скорее всего, никакой гипотезы она не проверяла – разве что попутно – а просто продолжала изучать животный и растительный мир морей, чем занималась всегда, на любых планетах.

Хельга встала и прошлась по центральному залу биостанции. Власт рассказывал интересные вещи… И вообще: она его любит! И он её – тоже, иначе не прилетел бы за тридевять земель, чтобы…

Хельга улыбнулась: за тридевять земель! Сколько планет они исследовали вместе! Может быть, после этой они, наконец, поженятся? Хватит исследовать чужие миры, пора создавать свой!

Она снова улыбнулась и подошла к микроскопу: увиденное в прошлый раз не давало покоя. Что-то она упустила, что-то интерпретировала не так. А открытие, может быть, так близко!

В окуляре микроскопа сгибались и разгибались органоиды. Ясно, это – тканевые образцы «поросят».

Хельга заменила препарат. А это – органоиды «морских свинок». Они меньше по размерам. Вроде бы так и должно быть. Но… на Земле не существует прямолинейной зависимости размеров живых существ от величины их клеточных органоидов. Неужели это и есть открытие? В точности как сказал Власт: космос – это не увеличенная до размеров Вселенной Земля.

Хельга с улыбкой оторвалась от микроскопа:

– Не знаю, как это поможет Власту, – вслух произнесла она, – но свою часть работы, кажется, я сделала.

Употребив сомнительное замечание «кажется», Хельга, как истинный учёный, оставила за собой право сомневаться и в собственном открытии.

«Вот если бы Власт сумел достать образцы тканей исчезнувшей расы, – подумала она, – я бы точно ответила, пришельцы ли они, и в какой степени родства находятся с остальными обитателями планеты!»

Она позволила себе немного расслабиться и пофантазировать. Но фантазии почему-то шли совершенно беспочвенными. По ним выходило, что появившиеся на планете разумные существа улетели на какую-то другую, уничтожив предварительно (или чуть позже) все (или почти все) следы своего пребывания тут. То есть новая гипотеза Хельги была обратной гипотезе космической экспансии. А если разобраться, обе друг друга стоили. Потому что, предположив, что устраивать ролевые игры на прародине прилетали бывшие местные разумные – обе гипотезы можно плавно слить в одну.

«Может, на самом деле всё обстоит гораздо проще? – подумала Хельга. – Никто никуда не улетал. А просто они развились до уровня примерно нашего средневековья, а затем благополучно перебили друг друга. Обычным оружием. И не потребовалось им для этого никакой атомной бомбы».

Пусть так, но где трупы, захоронения, скелеты на улицах? Ах, да, трупоеды… Если на Земле есть гиены и шакалы, где гарантия, что их тут нет? Может, они маскируются… до поры до времени.

А оружие… Оно-то валяется на улицах. И неплохое оружие, по словам Власта. Но почему-то встречаются в основном рубящие предметы: мечи, сабли, ятаганы. Власт удивлялся, почему нет ни стилетов, ни шпаг – словом, ничего колющего.

«Создается впечатление, – говорил он, – что у здешних существ была невероятная живучесть, и даже будучи проткнутыми насквозь, они сохраняли способность жить и двигаться». А Хельга подсказала, что именно хищникам свойственна такая живучесть.

«Тогда понятно, почему они стремились отрубать от противника куски, – произнёс Власт, – без руки или без ноги не очень посражаешься».

Словом, картина вырисовывалась более-менее понятная. И по всему выходило, что цивилизация, какой бы примитивной ни казалась, исчезла не более чем за сто лет до прибытия землян. А это означало, что отыскать причину исчезновения господствующей расы окажется не так уж сложно.

Хельга вернулась к микроскопу и задала программу подсчёта генов в ДНК «поросят» и «морских свинок» – ей хотелось количественно подтвердить свою гипотезу.

Микроскоп, обладающий высокой степенью автоматизации, послушно забулькал.

«Мы даже не видим крови, – вдруг подумала Хельга, – только в окулярном поле. Может быть, это и правильно: кровь не контактирует с атмосферой, не окисляется, в неё не проникают летающие в воздухе микробы и бактерии… Словом, чистота эксперимента соблюдается полностью».

Она вспомнила Венту, планету, обитатели которой… испарялись, стоило им повредить внешнюю оболочку, и кровь – или жидкость, её заменяющая – начинала выходить наружу. Она исчезала, едва соприкоснувшись с кислородом атмосферы. И в результате живое существо за несколько минут превращалось в сморщенную пустую шкурку.

А потом оказалось, что весь животный мир Венты явился результатом эксперимента неведомой космической расы, задумавшей осуществить тотальную панспермию на основе своего генетического материала, но ошибившихся в определении (или предсказании) вероятных природных условий на разных планетах.