Однако, как только советское командование обнаружило переброску последних оперативных резервов группы армий «Центр» в полосу немецкой 9-й армии, Ставка Верховного главнокомандования и Генеральный штаб сочли это признаком кризиса операции «Цитадель» на северном фасе Курского выступа. Соответственно русские немедленно начали давно запланированное наступление против 2-й танковой армии противника в направлении Орла. Учитывая, что стратегические резервы Степного фронта к этому наступлению не привлекались, решение советской Ставки упредить продолжение активных действий противником является вполне обоснованным. В любом случае это не позволило германским войскам дальнейшими ударами истощать силы Центрального фронта.

Вместе с тем контрнаступление четырех советских армий Брянского и Западного фронтов на Орел по расчету должно было привести к крушению всей системы обороны в полосе немецкой 2-й танковой армии, если бы Центральному фронту удалось связать подвижные соединения ударной группировки противника на северном фасе Курского выступа. При отсутствии возможности быстро перебросить связанные боями танковые дивизии 9-й армии на угрожаемые направления германское командование уже не располагало бы иными реальными способами воспрепятствовать окружению двух своих армий (9-й и 2-й танковой армий) на Орловском плацдарме. Однако войска Центрального фронта не позволили противнику глубоко вклиниться в свои оборонительные порядки. Поэтому парадоксальным итогом Курской оборонительной операции является то, что своей упорной обороной войска Центрального фронта под командованием генерала Рокоссовского фактически предотвратили опасный кризис на южном крыле группы армий «Центр», который мог погубить немецкую 9-ю армию и лично генерала Моделя. Немцы обязаны этим советскому военно-политическому руководству, не верившему в силу Красной армии и требовавшему от солдат и офицеров любой ценой удерживать жесткую статичную оборону, не уступая «ни пяди земли».

В-третьих, оценивая операцию на северном фасе Курского выступа с точки зрения потерь сил и средств, понесенных с обеих сторон, необходимо отметить следующее. Согласно статистическим оценкам российских военных историков [1073] , потери войск Центрального фронта в ходе Курской оборонительной операции с 5 по 11 июля 1943 года составляют около 34 тысяч солдат и офицеров, в том числе безвозвратные потери – свыше 15,3 тысячи человек. Вместе с тем, по мнению историка Б. Соколова [1074] , общие потери войск Центрального фронта в указанный период достигают не менее 90 тысяч человек личного состава. Согласно оценкам германской стороны, общие потери войск Центрального фронта в результате проведения операции «Цитадель» составили 85 тысяч человек, а безвозвратные – не менее 41 тысячи (17 тысяч убитых и 34 тысячи пленных) [1075] . Хотя такие оценки, вероятнее всего, завышены, тем более что Б. Соколов допустил ошибку при анализе боевого расписания войск Центрального фронта.

Согласно официальной российской историографии [1076] , численность боевого состава войск Центрального фронта к началу Курской оборонительной операции составляла 738 тысяч человек, а к 12 июля – уже 645,3 тысячи, то есть к моменту окончания сражения на фронте недосчитывалось 92,7 тысячи человек. При этом в период с 1 по 12 июля из состава Центрального фронта выбыли две стрелковые дивизии, истребительная дивизия, две стрелковые бригады и два самоходно-артиллерийских полка [1077] . Учитывая, что средняя списочная численность стрелковой дивизии на Центральном фронте к началу июля составляла 7,4 тысячи солдат и офицеров [1078] , с фронта убыло не более 30–31 тысячи военнослужащих (считая две стрелковые бригады равными одной расчетной стрелковой дивизии). Следовательно, даже не принимая во внимание поступившие за это же время усиление и маршевые пополнения, к 12 июля Центральный фронт лишился не менее 60 тысяч солдат и офицеров, отсутствие которых не чем иным, кроме как потерями в ходе сражения, не объяснишь.

По оценкам Л. Лопуховского [1079] , общие потери Центрального фронта за время с 5 по 11 июля превышают 63 тысячи человек (9 % от состава войск фронта к началу оборонительной операции). Следовательно, и безвозвратные потери фронта при сохранении соотношения 1:2 достигают около 30 тысяч военнослужащих.

Оценивая потери боевых средств, по данным Штаба бронетанковых и механизированных войск Красной армии, на которые впоследствии ссылались советские и российские военные историки [1080] , безвозвратные потери Центрального фронта в бронетехнике в период с 5 по 15 июля составили 651 танк и САУ. В то же время 16-я воздушная армия Центрального фронта к 10 июля насчитывала 706 исправных боевых самолетов, тогда как на 5 июля в ее составе было, по одним данным, 1035, а по другим – 1118 исправных машин, следовательно, общие потери армии за пять из семи дней оборонительной операции составили от 329 до 412 самолетов, а всего за неделю сражения с 5 по 11 июля – 439 машин [1081] .

С другой стороны, общие потери частей и соединений немецкой 9-й полевой армии группы «Центр», по некоторым данным [1082] , составили до 10 тысяч убитых и раненых за два дня наступления по плану операции «Цитадель», около 21–22 тысяч солдат и офицеров (из них свыше 3 тысячи убитыми) – за время с 5 по 11–12 июля, приблизительно 36 тысяч человек – всего за июль 1943 года.

Общие потери бронетехники в частях и соединениях ударной группировки 9-й армии в ходе проведения операции «Цитадель», согласно немецким оценкам [1083] , составили около 650 танков и САУ (63 % от первоначального количества), из которых 130 были уничтожены (13 % от первоначального количества). Касаясь авиации, по разным источникам [1084] , в период с 5 по 12 июля части и соединения 6-го воздушного флота утратили уничтоженными и тяжело поврежденными от 94 до 109 самолетов.

С учетом изложенного потери в силах и средствах, понесенные германскими и советскими войсками в ходе проведения операции «Цитадель» на северном фасе Курского выступа, в среднем соотносятся между собой в следующем отношении: общие потери личного состава – 3:1; безвозвратные потери бронетехники – 5:1; безвозвратные потери авиации – 4:1, все в пользу германской стороны. Как видно, потери германских войск в результате неудачной операции все-таки оказались многократно меньше советских, причем при наступлении на заранее подготовленную оборону. В особенности обращает на себя внимание соотношение потерь в бронетехнике, которое наиболее благоприятно для германской стороны.

Таким образом, во многих отношениях оборонительная операция Центрального фронта в июле 1943 года не была образцовой ни по замыслу, с учетом перспективы проведения Орловской наступательной операции, ни по исполнению замысла. Однако если подводить итоги боевых действий на северном фасе Курского выступа исключительно на основании фактически достигнутых результатов, то действительно в оперативном отношении ударные соединения немецкой 9-й полевой армии не решили даже ближайшую задачу прорыва тактической зоны советской обороны с целью выхода в оперативный сектор севернее Курска. Кроме того, им не удалось отвлечь на себя крупные формирования противника из состава его стратегических резервов. Армиям Центрального фронта не были нанесены такие потери, которые воспрепятствовали их оперативному использованию в наступлении против Орловского плацдарма. Напротив, по воспоминаниям маршала Жукова [1085] , поскольку Центральный фронт был материально обеспечен для перехода в контрнаступление, войска 70, 13 и 48-й армий практически без оперативной паузы атаковали противника уже 15 июля.