В итоге превосходство ударной группировки на северном фасе Курского выступа заключалось только в большем количестве артиллерии и минометов – в 1,5 раза. Однако принципиальным для успеха наступления согласно концепции «блицкрига» являлось именно сосредоточение бронетанковых войск и ударной авиации.

Наряду с этим особую значимость наступления на Курск с юга показывает и закрепленное в приказе требование германского главного командования обеспечить его от контрударов противника с востока. Оценивая замыслы советской стороны, Генеральный штаб сухопутных войск отметил, что стратегические резервы Красной армии развернуты таким образом, чтобы наносить контрудары по противнику как на северном, так и на южном фасах Курского выступа [538] . В связи с этим, в соответствии с оперативным приказом № 6, в задачи группы армий «Юг», помимо прорыва на Курск, входило обеспечение прикрытия наступления с востока, для чего требовалось возможно более быстрое достижение рубежа по рекам Нежеголь и Короча до Скородного и севернее [539] . Удар на этом направлении рассматривался как вспомогательный, с целью защиты от фланговых атак со стороны подходящих с востока крупных резервов противника (подход танковых и механизированных соединений из района Острогожска немецкое командование ожидало уже на третий день операции) [540] и активного прикрытия в секторе рек Короча и Сейм.

Как видно, хотя Генеральный штаб сухопутных войск прогнозировал вероятность контрударов противника как на южном, так и на северном фасах Курского выступа, но принять меры для обеспечения наступления германское главное командование решилось только на юге. Не исключено, что указанная выше диспропорция в распределении главных ударных сил операции «Цитадель» – авиации и бронетехники, а также решение дополнительно обеспечить действия южной группировки путем вспомогательного наступления на корочанском направлении, – все это объясняется самой геометрией операции. Планируемая глубина продвижения северной группировки до Курска составляла около 70 километров, а южной – более 120 километров (см. рис. 1.4.1). Вместе с тем нельзя однозначно утверждать, что асимметрия в распределении сил ударных группировок и направлениях их действий была связана только с необходимостью преодолеть большее расстояние, поскольку глубина обороны противника перед каждой из группировок оставалась примерно одинаковой. По нашему мнению, состав (элитные бронетанковые и моторизованные войска), авиационная поддержка и вооруженность бронетехникой (по количеству и качеству) южной группировки ясно обнаруживают стремление немцев добиться главного успеха именно на южном фасе Курского выступа, тем более если учитывать оптимистические ожидания Гитлера и значительной части немецкого генералитета по поводу применения новой бронетанковой техники.

С другой стороны, в приказе № 6 одновременно требовалось не допустить ослабления массирования ударных сил на обоянском направлении. Поэтому на стадии оперативного планирования командование группы армий «Юг» должно было решить сложную проблему – создать такую вспомогательную группировку на корочанском направлении, чтобы своими активными действиями она оттянула на себя оперативные и стратегические резервы противника, обеспечив восточный фланг наступления 4-й танковой армии, но добиться этого без ослабления главной атаки на Курск. Наиболее оптимальным способом решения этой проблемы выглядела организация взаимодействия между обеими группировками путем определения общих оперативных целей на каком-то из этапов операции, чтобы не распылять силы и средства для ударов по расходящимся направлениям.

Тем не менее в качестве вспомогательного удара командование группы армий «Юг» запланировало глубокий удар под основание выступа в направлении на Корочу, который должна была нанести оперативная группа «Кемпф» – два армейских корпуса и один танковый. Этот вспомогательный удар был направлен в сторону от Курска, в обход считавшегося наиболее сильным участка советской обороны в районе Белгорода. В качестве основной силы для наступления на Корочу Манштейн выделил 3-й танковый корпус в составе трех танковых дивизий, укомплектованных и вооруженных значительно хуже, чем аналогичные соединения 4-й танковой армии, – в 3-м танковом корпусе насчитывалось в 1,6 раза меньше танков и САУ, чем во 2-м танковом корпусе СС, и в 2 раза меньше, чем в 48-м танковом корпусе с приданной ему 10-й танковой бригадой [541] . При этом 3-й танковый корпус должен был решить гораздо более сложную боевую задачу, осуществив форсирование крупной водной преграды и последующий прорыв укрепленных позиций в полосе 7-й гвардейской армии Воронежского фронта, где подготовленность и сила обороны не уступали участку 6-й гвардейской армии на обоянском направлении (скорее всего, даже превосходили, поскольку командование Воронежского фронта считало корочанское направление наиболее вероятным для вражеского наступления). Причем от успешности наступления 3-го танкового корпуса зависело решение задачи по прикрытию всего восточного фланга 4-й танковой армии – в случае остановки его продвижения на советских оборонительных рубежах оперативные и стратегические резервы противника неизбежно должны были быть направлены против главной ударной группировки.

В общем, неравномерное усиление ударных группировок германских войск на южном и северном фасах Курского выступа, а также замысел вспомогательного наступления с целью активного прикрытия в секторе рек Короча и Сейм свидетельствуют, что германское главное командование использовало идею Гудериана по поводу асимметричного удара. Однако Генеральный штаб сухопутных войск не решился воплотить ее полностью, то есть сосредоточить основные силы для нанесения главного удара на корочанском направлении. Напротив, согласно приказу № 6 требовалось наносить главный удар на обоянском направлении, и Манштейн соответствующим образом распределил силы в пользу наступления на Курск со стороны Обояни. На наш взгляд, это объясняется представлениями германского командования относительно оперативных и стратегических бронетанковых резервов противника и наиболее вероятном направлении их использования советской стороной.

Во-первых, согласно некоторым свидетельствам [542] , командование Воронежского фронта считало, что главный удар противника будет нанесен по направлению Белгород – Короча (тому самому, которое стали рекомендовать в качестве направления главного удара в позднейших исследованиях Курской битвы. – П.Б.), и преувеличивало значимость этого направления, поэтому ответный контрудар по флангам вражеской ударной группировки планировался Ставкой Верховного главнокомандования как в период подготовки оборонительной операции, так и во время ее проведения. Соответственно этим планам были расположены второй эшелон и оперативные резервы Воронежского фронта, включавшие танковую армию и два отдельных танковых корпуса, тогда как резервный стрелковый корпус специально прикрывал направление на Корочу.

Как показывают оперативные планы германского Генерального штаба сухопутных войск, немцы располагали информацией об этих бронетанковых силах русских. Следовательно, они должны были учитывать, что при наступлении на корочанском направлении бронетанковые соединения противника угрожают флангам немецких танковых корпусов, связанных фронтальными наступательными боями, а в случае успешного контрудара неприятель сможет отрезать всю немецкую группировку на левом берегу Северского Донца.

Кроме этого, глубокий обход укрепленных позиций Воронежского фронта с юга, через реку Северский Донец в направлении на Корочу, приводил немецкие танковые и моторизованные части к необходимости действовать в пересеченной лесистой местности [543] , в гораздо менее выгодных для танков условиях, чем на обоянском направлении.

Во-вторых, немаловажное значение при подготовке оперативных планов проведения операции «Цитадель» играла степень осведомленности германского командования о количественном и качественном составе советских сил и средств, сосредоточенных в районе будущего сражения.

С одной стороны, по некоторым данным [544] , германская разведка не смогла обнаружить 5 управлений общевойсковых армий, 26 управлений стрелковых корпусов, 6 управлений танковых и механизированых корпусов, развернутых в составе Брянского, Центрального и Воронежского фронтов, а из состава Степного фронта вскрыла только управления двух общевойсковых армий.