Я посмотрел на крестоносцев. Те довольно сноровисто выстраивались клином. Даже сейчас, когда их было втрое больше, практичные и осторожные немцы не изменяли проверенной тактике.

— Готов, боярин? — княжич знающим взглядом осмотрел мое снаряжение, и похоже, не нашел изъяна.

Я ограничился кивком. К чему лишние слова?

Тевтонцы тоже закончили построение и ждали сигнала.

— С Богом, — подал знак Лев Ольгердович. — Не посрамим!

Пятерка дружинников слаженно двинулись вперед, на добрый десяток шагов забирая вправо от нас, тем самым заставляя крестоносцев делать выбор, куда нацелить острие бронированного клина. На них или на нас с княжичем. Не бог весть какая хитрость, но все же некоторую сумятицу в ряды противника внесло. Клин выстраивается очень плотно. Кони идут стремя в стремя, поэтому любой маневр почти невозможен. Или требует много времени.

По этой причине, или скачущие во главе отряда рыцари решили, что мы с княжичем более опасные противники, но менять направление удара немцы не стали. И глядя на несущуюся на меня громыхающую железную махину, я понял, что чувствовали ратники Александра Невского. И советские пограничники в июне сорок первого…

Злость! Нет… ярость!

Ах вы ж, мать вашу через коромысло! Немчура проклятая! Попрятались за броню и думаете, что бессмертными стали. А мы — навоз? Шиш вам! Накось, выкусите! И со связкой гранат — под гусеницы.

У меня гранат не было, только копье. Но прежде, чем меня сомнет конная лавина, по крайней мере одного фрица на вертел я насажу…

Увы, или к счастью, у княжича Льва на этот счет имелось другое мнение. Увидев, как я благородно намереваюсь встретить тевтонцев грудью в грудь, он воскликнул что-то вроде: «сдурел, парень?!» и протянул руку к крупу лошади. Не знаю, что он ей сделал, но коняга, как ужаленная, взвилась на дыбы, едва не сбросив меня, а потом в три прыжка оказалась на обочине. Вне зоны поражения.

Мгновением позже крестоносцы прогрохотали по дороге мимо, не в состоянии остановиться, поскольку обзор был только у первых двух рядов, а остальные перли вслепую. И пока вся эта масса людей и коней тормозила и разворачивалась, а я глазел на происходящее, как провинциал на лазерное шоу, мои союзники без особых усилий ссадили с седел шестерых замыкающих строй и врубились в мягкое подбрюшье немецкой «свиньи». А если называть вещи своими именами — напали с тылу.

Дальнейший поединок напоминал избиение мастером боевых единоборств зарвавшихся уличных драчунов.

Кнехты и оруженосцы из предпоследней шеренги даже не успели осознать, что за их спинами находятся не боевые товарищи, а враг, как получили свое. Русские витязи удары наносили скупо, точно и так быстро, что я толком и не разглядел, кому куда попало. А лязг от ударов не выбивался из общего шума и топота копыт.

Очередная шестерка тевтонцев повалилась в пыль, оставшиеся без седоков лошади замедлили бег, потеряли строй, и всего какую-то минуту спустя русские достали средний ряд. Состоящий всего лишь из пяти всадников.

К тому времени тевтонцы уже успели понять, что происходит, и отчаянно принялись останавливать и разворачивать лошадей, но на маневр не хватало ни места, ни времени.

Вместо слаженного поворота, кони сбились в кучу, рыцари цеплялись друг за друга оружием, щитами. Не помогло даже то, что они побросали бесполезные в ближнем бою длинные копья и схватились за мечи. Русские воины снесли остатки отряда, словно соломенные чучела. Но и сами уже застряли в этой сутолоке, позволив первой тройке оторваться и проскочить вперед. Метров на десять…

Там, уже без помех, крестоносцы придержали коней и развернулись…

Увиденное побоище настолько ошеломило храмовников, что они остановились в растерянности. Все их численное преимущество развеялось, как дым. Вернее, рассыпалось и, издавая жалостные стоны, валялось на земле. Судя по количеству шевелящихся — в сознании оставалось не больше четверых. А кто из остальных жив, а кого уже встречали на небесах, оруженосцам еще только предстояло разбираться.

Теперь тевтонцы оказались втроем против семерых. Один из которых выбил из седла двоих лучших рыцарей, а остальные в считаные мгновения перебили полторы дюжины опытных воинов. Призадумаешься поневоле, стоит ли продолжать поединок. Тем более что весь хмель давно выветрился.

И поскольку, по правилам, схватку можно считать оконченной, когда противники разъедутся к противоположным концам ристалища, уцелевшие рыцари избрали именно этот, не унижающий их достоинства, вариант.

Тайком скрежеща зубами, благо под опущенными забралами лиц не видно, храмовники отсалютовали нам поднятыми копьями и опустили их тупыми концами на землю.

— Мы есть удовлетворены… — прокричал тот, что с рогами. — Орден не иметь претенсия. Вы позволить нам ехать в замок за помощь для раненый?