От этой знакомой до боли формулы бывшим гражданам Страны Советов делается не по себе. Одно упоминание, что по общепринятой версии именно так, «всенародно и единогласно», был в обход старшего брата и законного наследника 16-летнего Ивана Алексеевича избран на престол 10-летний царевич Петр Алексеевич (в будущем предпочитавший именоваться Петром Первым, Великим или попросту Отцом Отечества), должно, по здравому рассуждению, сказать нам достаточно о захвате власти в России 27 апреля 1682 г. [316] .

Истинный ход событий был прост. Днем 27 апреля 1682 г., между 12-м и 13-м часом после рассвета, в Кремле произошел дворцовый переворот. Трапеза 23-го числа у патриарха, на которую были приглашены самые явные друзья царя Федора, стала зримым признаком объединения вокруг Иоакима подавляющего большинства аристократов и придворных чинов. При первом известии о кончине государя — с указанием времени коей даже официальные источники путаются — духовенство окружило маленького Петра, коему тут же без рассуждений присягнули «бояре, окольничие, и думные, и ближние люди».

Одновременно заранее распределенные лица привели к кресту представителей нижних дворцовых чинов и служащих центральных приказов, опечатали Большую казну, Казенный двор и мастерские палаты. Особое внимание было обращено на то, чтобы «уговорить» к присяге московский гарнизон, начиная, естественно, с дежурившего в Кремле стрелецкого полка А. Карандеева. С помощью духовенства, крестоцелование гвардейских полков началось успешно, и только некоторое время спустя, в удалении от энергичного патриарха, процесс принятия присяги младшему царевичу вместо старшего начал пробуксовывать.

С объяснением, почему собственно следует целовать крест «меньшему брату мимо большего», первоначально не мудрствовали. Светские чиновники и разосланные Иоакимом по всем концам столицы власти объявляли, что почивший государь самолично «вручил» скипетр своему младшему брату. О сем начали было извещать и «иноземных потентатов». Однако уже в первых числах мая правители, нагло поправшие права 16-летнего царевича Ивана Алексеевича в условиях острого народного негодования на «неправды и нестерпимые обиды» от властей, оказались в сложной ситуации. Москвичи, которых смена власти коснулась в первую очередь, не отказались присягнуть мальчику царской крови — но не пожелали подчиняться людям, презревшим правду даже в наследовании трона.

«Что же ныне, при сем государе Петре Алексеевиче, который млад и на управление не способен, те бояре и правители станут в этом царстве творить?» — риторически вопрошали себя стрельцы, солдаты, зажиточные горожане, наемные работные люди и холопы. Ответ напрашивался: «Как волки станут нас, бедных овец, по своей воле во свое насыщение и утешение пожирать!» Тут-то патриарх, выступавший важной, если не главной фигурой дворцового переворота, и проявил политическую волю. Иоаким объявил, что Петр посажен на трон отнюдь не «изменниками-боярами и думными людьми», — он избран на царство представителями всех сословий, Земским собором, под архиерейским руководством, «всенародно и единогласно».

Считается, что у лжи короткие ножки, тем более что обман патриарха и его сторонников был немедленно опровергнут народным восстанием против узурпаторов. Но в России официальный документ часто сильнее действительности. В «избрание» Петра верили авторы исторических трудов и специальных исследований, расходясь лишь в определении юридической состоятельности избирательного органа. Спорили, был то полноценный Земский собор, проходивший в сложных условиях, или «фиктивный собор, пародия на древнерусское представительное учреждение», «разыгранная сторонниками царевича Петра» [317] .

При столь авторитетном подкреплении правительственной версии — не могу просить читателя поверить автору на слово. Прошу, господа, пройти со мною в Российский государственный архив древних актов на Большой Пироговке и взглянуть на древние державные манускрипты. В фондах Посольского приказа сохранились черновые и беловые «отпуски» (списки) объявительных грамот о кончине Федора и воцарении Петра Алексеевича. Грамоты начали составляться сразу после того, как служащие приказа, вместе с остальными чинами Государева двора и центральных ведомств, приняли присягу новому государю [318] . По традиции, первое уведомление адресовалось польскому королю [319] .

Яна III Собеского, судя по черновому отпуску, собирались уведомить, что царь Федор Алексеевич перед смертью самолично «вручил» скипетр, державу и другие царские инсигнии брату своему Петру, который и взошел 27 числа на прародительский престол. Вскоре в текст было внесено существенное исправление: вместо зачеркнутого «вручил» оказалось — «оставил» (Л. 10). Эта менее определенная форма версии завещания царских инсигний, вместе с другими исправлениями, отразилась в беловике отпуска, который, однако, подвергся новой правке.