— Я изучала предзнаменования. — Брид смотрела в небо. — Мы с тобой будем навеки вместе. Я прочла по внутренностям зайчихи, перед тем как съесть ее плоть в образе дикой кошки. Она мне сказала об этом.

— Брид! — Адам сел. — Ты шутишь? Это отвратительно!

— Нет. — Она улыбнулась, глядя на него, и оттолкнула его, игриво сложив пальцы в виде когтей и нежно проведя ими по его груди. — Не шучу.

Он взглянул ей в глаза, и на мгновение его охватил ужас от того, что он в них увидел.

— Брид…

— Успокойся, А-дам. — Ее губы соединились с его губами, и некоторое время он молчал, отвлеченный от своих мыслей ее руками.

Когда она лежала рядом с ним, уже пресыщенная, он повернул к ней свою сонную голову.

— Ты вроде бы сказала, что тебе не разрешают рассказывать об учебе.

— Не разрешают. — Она выглядела дерзкой.

— Так ты это все сочинила? Насчет внутренностей?

— Я не сочинила. — Она уселась, скрестив ноги, и уставилась на него. — Хочешь, чтобы я продемонстрировала это?

Он взглянул на нее, и вдруг его вновь охватил страх. Жесткость, которую он иногда видел в ее взгляде, так не соответствовала ее страстности. Он был обескуражен.

— Нет! — Он был резок. — На самом деле они не могли сказать тебе, что мы будем навеки вместе?

— Они сказали это. — Она улыбнулась, и он увидел, как розовым кончиком языка она щелкнула себе по губам. — Мы с тобой будем вечно любить друг друга.

Он помрачнел. Он никогда не думал о Брид в контексте будущего. Будущее ассоциировалось у него с университетом, медициной и множеством блестящих перспектив. Он не был уверен, каким образом вписывалась во все это Брид, если вообще вписывалась. Он почувствовал себя неловко и изменил положение, глядя сквозь прищуренные глаза на нее, сидевшую перед ним на фоне чистого неба.

«Я говорил тебе, Адам, чтобы ты остерегался моей сестры. Она — дочь огня, и ее сила убивает. Забудь ее, А-дам. Она предназначена не для тебя».

Слова Гартнайта вдруг зазвучали в его голове, и он содрогнулся.

— Ты мне еще не рассказала, почему твой дядя отпустил тебя.

— Он приехал навестить моего брата и посмотреть на камень. Он уже почти закончен.

Адам присел.

— Ты хочешь сказать, он тоже здесь?

— Нет. Сегодня он ускакал с визитом к другому моему дяде, брату моего отца… — Она разъясняла родство на пальцах. — Через два-три дня он вернется из Абернайта. А потом я останусь с матерью до первого снега. Мы сможем видеться все время!

Она наклонилась над ним и вновь поцеловала его в губы.

Адам нахмурился. Солнце на мгновение закрылось тенью.

— Не все время, Брид. — Он приподнялся на одном локте. — Не забывай, что я хочу стать врачом. В октябре я еду поступать в университет.

— В университет. А что такое университет? — Она присела и нахмурилась.

— Это место, где учатся. Как школа, только труднее учиться. — Его голос зазвучал с энтузиазмом. — Как ты учишься у дяди.

— Но я буду видеть тебя после занятий. Вечером. — Ее взгляд был очень напряженным, он овладевал его взглядом.

Адам почувствовал себя неловко.

— Нет, Брид. Это невозможно, — нежно проговорил он. — Я еду в Эдинбург. Это далеко отсюда. Я там останусь.

— А ты будешь возвращаться? Повидать своего отца? Как я приезжаю, чтобы повидать мать и Гартнайта.

Он отвел взгляд. Луч солнца, отразившийся от воды, заставил его прищуриться.

— Да, я буду возвращаться.

Он подумал, соответствует ли это действительности. Он никогда не хотел возвращаться в этот дом. Разве что в крайнем случае. Но ведь это может означать, что он никогда больше не увидит Брид? Он взглянул на нее и ободряюще улыбнулся ей.

— У нас уйма времени, Брид. Пройдет много недель, прежде чем я уеду. — Это по-прежнему выглядело как навсегда. Взяв ее за руку, он резко потянул, и она очутилась в его объятиях. — Будем пользоваться предоставленной нам возможностью, верно? — Будущее покажет.

Они так и не добрались до камня, ни в тот день, ни на следующий. Адам вернулся домой и собрал свой туристический багаж. Он понимал, что Джинни, скорее всего, заподозрила, что он будет спать в своей палатке не один, но ничего не сказала, приготовив ему большую сумку с едой, чтобы он хорошо питался, наблюдая птиц. Взвалив на себя палатку, спальный мешок, одеяло, примус, кастрюлю, еду, книгу о птицах и бинокль, он едва был в состоянии двигаться, снова направляясь к холму. Тяжесть не имела значения. Брид ждала его, и к тому же они не собирались забираться далеко.

Они разбили палатку в ста ярдах от водопада. Там, к его крайнему смущению, она преподнесла ему серебряную, с замысловатым узором подвеску на цепочке, повесив ее ему на шею.

— Это тебе, А-дам. Навечно.

— Брид! Мужчины не носят такие вещи! — Он заерзал от неловкости, когда подвеска легла ему на грудь.

Она засмеялась.

— Мужчины моего мира носят это с гордостью, А-дам. Это знак любви. — Она поправила края его воротника, чтобы подвески не было видно, и крепко поцеловала его в губы. Вскоре они забыли и думать о подвеске.