– Выкладывай уж, - после нескольких десятков стежков, разрешила старая магиня, отставляя и оценивающе оглядывая свою работу.

– Выкладывать нечего, - Лелиана вздохнула, опираясь подбородком о кисти рук.
– Он... не любит меня.

Винн подняла брови, не отрывая глаз от иголки, в которую как раз продевала нитку.

– Поэтому он меня отослал, - рыжая девушка колебалась, видимо, желая поговорить, и не желая.
– Но... наверное, это я во всем виновата. Я все испортила, Винн!

– Вот. А ты говоришь - тебе нечем поделиться.

Лелиана обезоруживающе пожала плечами.

– Расскажи с самого начала, - попросила Винн, переворачивая плащ и изучая изнанку.
– Мне сложно дать тебе свое суждение или совет. Я почти ничего о вас не знаю. Только собственные домыслы.

Лелиана провела ладонями вниз от коленей к ступням, и вернулась обратно, скукоживая широкие шерстяные штанины.

– Я... сама не знаю, с чего начать, - она стиснула колени тонкими сильными пальцами.
– Наверное, стоит начать с начала. Родилась я в Орлее. В Ферелден меня привела случайность.

– Даже так.

– Да, так, - с некоторым вызовом подтвердила девушка, поглаживая ткань штанов на коленях.
– Моя мать была ферелденкой, но это ничего не значит. Мне довелось расти в Орлее и жизнь в этой стране...

– Догадываюсь. Мой ученик направился туда. Из того, что я помню про Дайлена - несмотря на свой характер, он всегда был набожным и... почтительным юношей. Я беспокоюсь, как бы он не нахватался там... Ох, прости, пожалуйста, девочка. Продолжай.

Лелиана невесело усмехнулась.

– В Ферелдене не любят орлесианцев. Считают их нравы чересчур простыми и распутными...

– ... а характеры - самовлюбленными, надменными и скандальными.

– Угу, - не стала спорить Лелиана.
– Но я там родилась и мне нравилась такая жизнь. Здесь, в Ферелдене все... как-то скучнее и проще. Поэтому, когда пришла пора мне решить, чем заниматься, я не колебалась ни секунды. Ну, и... сделалась бардом.

– Бардом?
– старая магиня подняла от шитья глаза, в которых стояло настоящее изумление.
– Это те самые распутные песнетворцы и сказители, что усыпляют бдительность своих высокородных жертв сладкими речами, а после без жалости убивают, зачастую не выбираясь из постели?

– Айан спросил о том же, когда я призналась ему, - девушка уныло вздохнула, и положила голову на локти.
– После этого он и... сделался холоден ко мне.

Винн покачала головой, вновь склоняясь над плащом.

– Барды славятся знатоками человеческих душ, в особенности, что касается обольщения. Неужто не знаешь ты, девочка, что мужчинам никогда нельзя рассказывать о себе всего? Или хотя бы того, что может навредить вашим отношениям?

Лелиана вздохнула еще горестнее.

– На самом деле, я никогда особо не интересовалась мужчинами. Если только этого не требовалось... по работе. Они... меня не привлекали. Ну, знаешь, они такие шумные... всегда думают только о себе, никогда не обращают внимания на мое настроение, не понимают... ничего они не понимают. Никакой утонченности. А запах... О, даже орлесианские вельможи пахнут хуже дам, а уж ферелденцы... Ты не поверишь, Винн, первое, что я поняла про Ферелден, когда впервые тут очутилась - это всюду въевшийся запах мокрой псины. Он везде, и в постели тоже... Мне кажется, он даже в волосах. Даже Айан берет в постель этого своего Иеху, и спит с ним в обнимку, а наутро...

Магиня кашлянула.

– В общем, я знаю достаточно, чтобы обольстить любого мужчину, и завлечь его на одну-две ночи, - девушка махнула рукой, отвлекаясь от беды с запахами Ферелдена.
– Но никогда не задумывалась о большем. У меня была... подруга. Марджолайн. Пока она была со мной, мужчин для меня не существовало.

Винн вновь ненадолго вскинула глаза на свою юную собеседницу.

– Надеюсь, хотя бы об этом ты не говорила с Командором?

Лелиана отрицательно качнула головой.

– Нет, но ему и... всего другого оказалось достаточно. Ну, то есть, мне так показалось.

– А как так получилось, что вы вместе?
– Винн разгладила мех над подшитым краем плаща так, чтобы не было видно свежих ниток.
– Я пока все равно не...

– Ты поймешь, если прекратишь меня перебивать, - рыжая девушка поджала губы.
– Быть бардом - весело и опасно. Это как ходить по веревке над площадью. Внизу толпа людей. Они все смотрят на тебя. Смотрят со страхом, восхищением, завистью... А ты отделена от них - высотой, чистым воздухом, свежим ветром, и - тонкой веревкой каната под ногами. Так можно ходить вечность. Ходить... и чувствовать себя на высоте. Тут главное - не оступиться.