Неважно. И не вздумай плакать. Бодрое лицо дороже трех выигрышных облигаций. Кроме того, тебя к телефону.

К какому телефону?

Зазвонил телефон.

Вот к этому.

Джиллиан высморкалась и, чтобы убедиться, что голос у нее не дрожит, громко сказала: «Алло!», для пробы. Потом вздохнула и сняла трубку.

– Джиллиан?

Ее пальцы впились в телефон.

– Привет, Дэвид.

– Я только хотел узнать, все ли у тебя в порядке. Я не успел тебя спросить, когда... ты знаешь, сегодня днем.

– Я в порядке. Я сильная, ты же знаешь. – Джиллиан не нужен был Ангел, чтобы подобрать правильный ответ.

– Да. Таня иногда чересчур ревнива. После того как ты ушла, она... ну, не стоит об этом.

«Он не хочет говорить ничего плохого про Таню», – подумала Джиллиан и повторила:

– Я в порядке. – Она чувствовала душевную борьбу Дэвида.

Наконец его прорвало:

– Просто... Я не знал!

–Что?

– Я не знал, что она такая. Понимаешь, она же участвует в работе службы «Телефон доверия для подростков», и в центральном комитете по благотворительности, и в проекте «Бесплатные обеды», и... ну, я думал, она другая. Добрая.

Джиллиан мучили угрызения совести.

– Дэвид, по-моему, она как раз такая, как ты и думал. Она смелая. Когда окно...

– Перестань, Джиллиан. Это ты такая. Ты смелая, и смешная, и... слишком благородная, даже в ущерб себе. Ты хотела дать Тане еще один шанс. – Он перевел дыхание. – Но, понимаешь, у нас с ней все кончено. Я все сказал Тане. И теперь... – Его голос изменился. Он вдруг рассмеялся, вспомнив, зачем, собственно, позвонил: – Ты не будешь против поехать со мной на вечеринку в субботу?

Джиллиан тоже рассмеялась:

– Я не против. Совсем не против.

О, Ангел! Спасибо.

Она была очень счастлива.

Вся неделя была замечательной. Каждый день она одевалась по-новому, извлекая из комода что-нибудь неожиданное, броское и вызывающее. Каждый день приносил ей все большую популярность. Когда она входила в класс, на нее все оборачивались, старались поймать ее взгляд, приветственно махали ей руками. Во всех школьных коридорах ей то и дело кричали «привет!». Казалось, все хотели поговорить с ней и радовались, когда она о чем-нибудь их спрашивала. Это было похоже на взлет ракеты, которая уходит все выше и выше.

Ее покровитель и советчик всегда был радом. Ангел превратился в часть ее души, самую находчивую и остроумную часть. Он подсказывал шутки, сглаживал неловкие ситуации, советовал, с кем дружить, а кем пренебречь. Да и сама Джиллиан научилась вести себя в компании. Она чувствовала себя все увереннее, каждый день обнаруживая в себе новые способности, – становилась другим человеком.

Теперь она редко общалась с Эми. Но, в конце-то концов, у Эми же есть Юджин. А Джиллиан была так занята, что у нее даже на Дэвида времени не хватало.

В день, на который была назначена вечеринка, она с Амандой-Предводительницей и Штеффи-Певицей отправилась за покупками. Они смеялись, болтали о том о сем и находились по магазинам до одури. Джиллиан купила себе новое платье и сапоги с одобрения Ангела.

Когда вечером Дэвид заехал за ней, он даже присвистнул от восхищения.

– Как я выгляжу?

– Ты выгладишь... вызывающе и изысканно одновременно. Как тебе это удается?

Джиллиан улыбнулась.

У Мэкона – Денежного Мешка был роскошный дом по-настоящему богатых людей. Перед домом – парк с выстриженными фигурами северных оленей и газонами, вдоль которых мерцали лампочки. В доме – высокие потолки с подсветкой, восточные ковры, антикварный китайский фарфор и серебро. Джиллиан была ослеплена этим великолепием.

Мой первый настоящий бал! Я хочу сказать, моя первая Крутая Тусовка. И все этоотчасти устроено для меня.

Твой первый настоящий бал, и все это только для тебя. Я подаю тебе весь мир на блюде, как устрицу. Возьми и открой ее.

Мэкон вышел ей навстречу. Остальные смотрели на них. Джиллиан задержалась в дверях для большего эффекта, понимая, что настало время для ее выхода на сцену, и наслаждалась моментом.

Ее до мелочей продуманный наряд лишь выглядел случайным. Черное платье-мини с мелким темно-красным узором, едва заметным на черном фоне. Мягкий креп обтягивал ее фигуру, как вторая кожа. Черные плотные колготки. И разумеется, высокие сапоги. Немного косметики: она решила, пусть лицо выглядит свежим и естественным. Подкрасила ресницы – чуть-чуть, – синий цвет ее глаз стал еще ярче.

Она была ошеломляющей... и хрупкой. И она прекрасно это знала.

Мэкон буквально пожирал ее глазами, и в его взгляде сквозила с трудом сдерживаемая страсть.