И хотя та раскачивалась в первобытном ритме, вместе со всеми остальными, стиснутая их телами, даже здесь ее отличала какая-то особая грация. Блестящие черные волосы, приобретшие на солнце красноватый оттенок, были собраны на затылке, но их густые пряди спадали вниз темными струящимися потоками, подчеркивая элегантную линию шеи и гордую посадку головы – точь-в-точь, как тюльпан на стебле.

Прямо под сценой низким заборчиком была отгорожена специальная площадка, что-то вроде мест для избранных. Там сидела Марианна Файсфул в длинном ниспадающем платье, правда, при этом босая, в окружении других жен и сподвижников. Ее красота казалась отрешенной и неземной. Глаза были затуманены и неподвижны, как у слепой, а движения замедлены и сонны. У ног ползали дети, и все они были окружены цепью Ангелов Ада.

В черных вермахтовских касках, увешанные цепями и железными нацистскими крестами, с волосатой грудью, выпирающей из-под черных кожаных курток, усыпанных сверкающими металлическими бляхами, в мотоциклетных сапогах со стальными подковами, с замысловатой татуировкой на руках, они стояли в угрожающей позе, руки в бока, полицейская дубинка на поясе, сжатые кулаки в тяжелых заостренных стальных кольцах. Они окидывали толпу мрачными вызывающими взглядами, ища малейшего повода для вмешательства.

А музыка все гремела и гремела, час, затем другой, жара все усиливалась, пахло уже как в звериной клетке, ибо кое-кто из присутствующих, причем обоих полов, зажатых толпой и не желающих пропустить ни единой минуты представления, мочились прямо там, где сидели.

Подобная безнравственность, дикая разнузданность и разгул самых низменных страстей вызывали глубокое отвращение у наблюдателя. Это было надругательством над всем, во что он верил. Песок запорошил ему глаза, голова раскалывалась, в ушах билась музыка в такт аккордам гитар. Пора уходить. Еще один день потерян; еще один день прошел в тщетных ожиданиях подходящего случая. Но терпения у него не меньше, чем у хищного зверя, подкарауливающего добычу. Что ж, будут и другие дни; спешить некуда. Главное – дождаться именно того, что ему нужно.

Он начал пробираться сквозь толпу, сгрудившуюся на небольшом возвышении, где простоял все это время, бесцеремонно расталкивая публику; впрочем, все были в таком гипнотическом трансе, что не обращали на него ни малейшего внимания.

Оглянулся, и глаза сузились: он увидел, как девушка что-то сказала сидящему рядом парню, улыбнулась, покачала головой в ответ на его слова и поднялась на ноги. Затем она тоже стала пробираться сквозь толпу, перешагивая через сидящих, опираясь на их плечи и мило улыбаясь вместо извинений.

Наблюдатель тут же изменил направление, повернув вниз по отлогому склону ей наперерез; охотничий инстинкт подсказывал, что судьба неожиданно дарит ему тот самый шанс, которого он ждал.

За сценой рядами стояли грузовики телевидения, каждый размером с двухэтажный автобус, припаркованные вплотную друг к другу, так что между ними оставались считанные сантиметры свободного пространства.

Девушка повернула назад вдоль низкого заборчика, пытаясь обогнуть сцену и выбраться из толпы; но здесь скопилось столько народу, что она не могла пройти дальше. Упершись в стену из человеческих тел, она в отчаянии озиралась по сторонам.

Внезапно направилась прямо к заборчику; энергично работая локтями, вскоре достигла его, легко перескочила через это невысокое препятствие и скользнула в узкий промежуток между двумя огромными грузовиками. Один из Ангелов Ада, заметив столь вопиющее нарушение неприкосновенной границы, с громким возгласом устремился за ней; проход был настолько узок, что ему пришлось протискиваться боком, при этом он на мгновенье повернулся лицом к наблюдателю, и тот ясно увидел довольную ухмылку, промелькнувшую на губах.

Наблюдателю понадобилось почти две минуты, чтобы добраться до того места, где девушка перемахнула через заборчик. Кто-то попытался остановить его, но он отшвырнул протянутую руку, в свою очередь пересек запретную зону и оказался между высокими стальными бортами припаркованных грузовиков.

Ему также пришлось продвигаться боком; широкие плечи в данном случае были явной помехой. Он как раз поравнялся с дверью водительской кабины, когда услыхал прямо впереди себя приглушенный крик. Этот звук подстегнул его, он быстро обогнул капот и на секунду приостановился, чтобы лучше оценить создавшуюся ситуацию.

Настигнув девушку, Ангел Ада прижал ее к переднему крылу грузовика. Резко завернул ей руку назад и вверх. Она стояла к нему лицом, а он наваливался на нее бедрами и животом, заставляя откинуться назад на стальное крыло. Навис над ней, пытаясь дотянуться до губ. Девушка, изогнувшись дугой, отчаянно мотала головой из стороны в сторону, но он только смеялся; широко разинув свою пасть, высунул язык и старался затолкать его ей в рот.

Одновременно правой рукой задрал коротенькую юбочку до пояса, и его волосатые, испачканные машинным маслом пальцы по-хозяйски шарили в кружевных трусиках. Девушка колотила его свободной рукой, но он втянул голову в плечи, пряча лицо от ее ногтей, и в результате все удары приходились на обитую металлом черную кожу и массивные плечи – гору жира и мускулов. С громким утробным ржанием Ангел стаскивал с нее трусики, кружево с треском рвалось в его пальцах, сползая вниз по гладким загорелым бедрам.