– Пап, давай ножами поменяемся.

– Пожалуйста. Только мой нож тяжелый, к нему привыкнуть нужно. Ты не спеши и смотри, как я режу…

Через пять минут пришлось совершить обратный обмен. Андрюшин кухонный ножик оказался удобнее. Он стал резать медленнее, спокойнее, экономя движения, как папа, – стало, как ни странно, получаться быстрее. Папа вдруг зевнул – Андрюша с удивлением взглянул на него.

– Прости, не выспался. Вчера читал до двух часов, теперь, естественно, в сон клонит. Голова болит…

Это, между прочим, тоже добрый гигиенический навык: придерживаться определенного распорядка дня. Ложиться спать в одно и то же время и никак не позже определенного часа. Ване и тем более Наташе надо ложиться не позже девяти (Наташа к тому же обязательно днем спит два часа), а мальчику твоих лет – не позже десяти. Человеческий организм нуждается в отдыхе, и если лишить его отдыха – он отплатит сонливостью, нетрудоспособностью. Когда не выспишься, быстро устаешь; на уроках хуже соображаешь… А если регулярно недосыпать, можно даже серьезно заболеть. Зато когда ложишься в одно и то же время и это становится привычкой, то и засыпаешь быстро, и спишь крепко, и встаешь утром легко, по будильнику. И весь день у тебя свежая голова.

Еще очень хорошая привычка – делать утреннюю зарядку. Хотя бы несколько упражнений: дыхательное, для ног, для плечевого пояса, для брюшного пресса, – чтобы «проснуться», взбодриться. А то, знаешь, есть поговорка: «поднять – подняли, а разбудить не разбудили»… Особенно для мальчика это важно.

– Если зарядку делаешь, помолиться не успеваешь…

– Все можно успеть, если выработан ряд добрых навыков! Будильник зазвонил – сразу встаешь (тоже, кстати, важный навык), не лежишь, не ждешь, когда войдет мама или бабушка тебя будить, а то и я, со стаканом холодной воды. Встал, перекрестился перед иконами с поклоном, а потом сразу – вдох-выдох, несколько приседаний, поворотов с гантелями… Потом умываться, зубы чистить. Затем одеваешься, причесываешь волосы – и молиться. Спокойно, вдумчиво: ведь ты уже проснулся, взбодрился, умыт, одет. Правило у тебя пока короткое: всего-то четыре-пять молитв.

Прочитал их внимательно, попросил помощи Божией на день – и завтракать. Портфель у тебя, как положено, еще накануне вечером собран (тоже полезная привычка)… За какое время, по-твоему, все это можно сделать?

– Не знаю… Хотя, мы же пробовали…

– Забыл? Полчаса – сорок минут. И все успеешь. И прекрасно будешь чувствовать себя в школе. Да и не только в школе – весь день. Будешь хорошо соображать; будешь собран, спокоен, вежлив.

Кстати, о вежливости. Я случайно услышал, как вы с Мишей вчера разговаривали с соседкой, тетей Валей. Честно говоря, мне стало за тебя стыдно.

– Пап, да она говорит, что мы ее яблоки рвем! Представляешь? Как будто у нас своих нет! Нам их девать некуда!

– Ну, и что же? Она пожилой, больной человек. Одинокий. У нее нет ни детей, ни внуков. Целый день одна со своими мыслями. В Бога не верует. Мало ли что ей может показаться… А как вы себя вели? Смеялись чуть ли не в лицо ей! Не дослушали ее, а просто сели на свои велосипеды и умчались. А кто-то из вас еще прокричал: «Отстань!» – надеюсь, это был не ты?

Андрюша покраснел. Это прокричал не он, а Мишка, но он полностью одобрял поведение приятеля, был с ним заодно. Поэтому он предпочел лучше промолчать, чем оправдываться.

– А что мы должны были сделать?

– Потерпеть. Положить велосипеды на землю. Поговорить с тетей Валей спокойно. Ты бы мог сказать, что воровство (в котором она тебя обвиняет) – это грех, и тебе пришлось бы каяться на исповеди: ведь ты православный. Сказали бы, что в этом году во всем поселке столько яблок, что их ногами топчут, – только все это без раздражения, без насмешки. Спокойно, уважительно. Вежливо.

– Но она же такую чушь говорит! Как можно ее уважать!

– Сынок, ты, как христианин, должен не только уважать тетю Валю – ты ее должен любить. Любить, понимаешь? Как своего ближнего. Как образ Божий, пусть и помраченный грехами. А не можешь любить – будь хотя бы вежлив. Вежливость, особенно по отношению к старшим, должна стать для тебя привычкой. Чтобы, когда в трамвай входят пожилые женщина или мужчина, ты не размышлял: «Стоит ли уступать место? А может быть, я больше устал, чем она (или он)… А может быть, кто-нибудь другой уступит?..» – не размышлял бы так, а сразу, по привычке, по доброму навыку, вставал со своего места.

Человек, привыкший быть вежливым с ближними, не полезет первым в дверь – уступит дорогу другому, не будет перебивать собеседника, а выслушает его до конца; он никогда не забудет поблагодарить (даже продавца и кассира в магазине), поздороваться и попрощаться… А почему он так поступает? Потому что он хотел бы любить ближнего, но пока не умеет, так как любовь – это высшая христианская добродетель, – и поэтому, не умея еще любить всех людей, он уважает в каждом образ Божий и выражает это в вежливости. Дай Бог тебе стяжать этот добрый навык!

– А когда человек уже умеет любить ближнего, тогда вежливость не нужна?

– Не знаю. Вежливость других по отношению к нам удобна нам и приятна. Почему не поступать с другими так, как мы хотели бы, чтобы поступали с нами?.. Впрочем, ты задал очень интересный вопрос. Наверное, вежливость – это все-таки житейское, мирское понятие. Люди, стяжавшие дар любви, – это люди высокой духовной жизни; они, мне кажется, могут нам, мирским, показаться «невежами». Какой бы пример тебе привести?.. Вот, скажем, юродивые. Блаженные. Они, как ты знаешь, в своем поведении и обращении с людьми не отличались вежливостью. Василий Блаженный выхватил сапоги у случайно задевшего его сапожника и швырнул их в грязь… Но он-то делал это не по грубости, не от злости: сапожник, ты помнишь, смутился и поднял сапоги, а они были полны золота!.. А некоторые старцы, имевшие многих учеников, могли дать и подзатыльник, даже палкой стукнуть… Однако любовь их была так глубока и духовна, что о вежливости можно не говорить. Это пока не про нас с тобой: мы еще люди малодуховные.