Поезд несся на стремительной скорости, нырял в тоннели, мерно постукивал колесами на стыках, и покачивая вагоны, убаюкивал наших героев, все дальше и дальше унося их к новым приключениям.

Олмэн был честный детектив и выполнял всегда неукоснительно только то, что было ему поручено. Вернувшись к Лоу Берни, он обстоятельно все доложил о событиях в Милане и заверил, что подробную информацию об особе под именем Карина, шеф может получить прослушав магнитофонную запись. Олмэн извлек из кармана портативную кассету и положил ее перед Берни.

Они сидели в гостиной на вилле хозяина за бокалами мартеля. Олмэн после каждого глотка посасывал свою неизменную трубку, иногда притаптывая пальцем табак в черенке и ждал, когда слуга выполнит указание Лоу и принесет диктофон из кабинета, чтобы прослушать ленту в кассете.

Но вот диктофон был положен перед хозяином и он вложил туда кассету. Послышался шорох ленты и зазвучали голоса. Это был тот же разговор в комнате на вилле синьора Чезаре когда Дон разыгрывал спектакль со своими синьорами.

Запись была продублирована журналисткой Деллой Стрит на диктофон, который всегда был в ее сумочке, как постоянная принадлежность ее профессиональной работы. И вот теперь эта запись звучала здесь в гостиной Лоу Берни, который слушал с видом человека неудовлетворенного результатами предприятия, в которое он вложил не малые деньги.

Когда запись закончилась, Олмэн сказал:

— Детектив Гарри Дон заверил, что полученный у вас, мистер Берни, десять тысяч долларов будут возвращены за минусом дорожных расходов, поскольку сенсационного материала, на который все надеялись в пакете завещании Райского не оказалось.

— В честности Гарри Дона я не сомневался, деньги деньгами, и все же… — задумался делец. — Я благодарен, вам, Олмэн, вот вам чек, за ваши труды… — достал книжку Лоу Берни, подписал и вырвав листок оттуда, протянул его Олмэну.

И когда слуга проводил Олмэна из гостиной, Лоу Берни еще долго сидел в задумчивости, а затем проговорил вслух:

— И все же… Пиццерия синьоры Августины в Милане… — Он снял трубку телефона и набрал номер. Когда в трубке зазвучал голос секретарши-любовницы Гарри Дона Джанины, он спросил:

— Мне нужен Гарри Дон, уважаемая Джанина. Я Лоу Берни.

— О, мистер Берни, но я ничем не смогу вам помочь, так как мой мэтр в отъезде и когда будет я сказать затрудняюсь.

— Затрудняетесь или не знаете? — недовольно спросил Лоу.

— Не знаю, мистер Лоу. Он не звонил, и где он пребывает мне тоже неведомо, к сожалению…

— Просьба, как только он позвонит, прошу сказать ему, что мне крайне необходимо переговорить с ним, Джанина.

— Обязательно так и сделаю, мистер Берни.

Лоу медленно опустил трубку на аппарат и отхлебнул из бокала золотистый напиток.

— Черт знает как понимать эту развязку с Кариной, — произнес он снова вслух. — Но чувствую всеми фибрами своего опыта, что здесь дело не так… — включил он снова магнитофон и начал вторично прослушивать запись, переданную ему Олмэном.

Сидел и слушал, попыхивая сигаретой, когда зазвонил стоящий рядом на столике телефон. Лоу выключил магнитофон и взял трубку.

— Мистер, мне удалось прослушать отрывок доклада Джоса нашему хозяину. Джосу удалось прослушать разговор какой-то синьоры Августины и синьорины Марии. Она говорила, что ей звонила ее падчерица какая-то Карина с вокзала. Что она на время куда-то уезжает и когда приедет, то сообщит где она и когда приедет. Все, мистер, я кладу трубку, — и послышался отбой.

Лоу Берни некоторое время смотрел на трубку и медленно опустил ее на аппарат. Это звонил ему служащий у Мартина Фрэсби, которого он сделал своим агентом и тот время от времени его информировал обо всем, что ему удавалось узнать о действиях предпринимаемых его хозяином.

Лоу Берни сделал глоток из бокала и вдруг привстал, воскликнув:

— На кой черт ей понадобился вокзал, когда она собиралась лететь в Нью-Йорк к своему другу? Ну-ка, ну-ка… — снова включил магнитофон.

Когда прослушал, то хлопнул рукой по столику так, что чуть не опрокинул бокал с коньяком.

— Я же говорил, что здесь что-то не то… Что дело с этой самой таинственной Кариной, а вместе с ней и Ранским еще не закончено.

Лоу Берни поднял трубку, набрал номер и сказал:

— Когда появится Олмэн, потрудитесь, пожалуйста, передать ему, чтобы он сразу же позвонил Лоу Берни, — и положив трубку, удовлетворенно откинулся в кресле, попыхивая сигарой.

С внутренним волнением Джина сидела в комнате перед большим зеркалом и докладывала своему таинственному боссу о проделанной ею работе.