– А потом будут сидеть в офисе, варить начальнику кофе и в игрушки играть? – фыркнула Лилия. – Офигенная перспектива!

– Ага, значит, лучше шастать с грязными тарелками между столиками и получать шлепки по жопе? – вмешался в разговор Павел Петрович.

– Бывает, – согласилась Лилия. – Зато чаевые, как у профессора зарплата.

– Вы даже знаете, какая зарплата у профессора?

– Она знает, – заверила Лидия. – Лиля тусит с преподавателями.

– Студенток им мало?

– Из-за студентки могут быть проблемы. А еще, – сангвиническая девушка засмеялась, – у студенток теперь свои мухи. С нами можно отдохнуть по-простому, а студентки… Вы их видели, студенток?

– Разные встречаются, – заметил Павел Петрович. В защиту современных студенток он мог бы привести немало весомых аргументов, но почувствовал: играть роль студенческого адвоката в этой компании не вполне уместно.

– Они же все пиццы жрут, кетчупы, майонезы. У них животы поверх пояса свешиваются, – не прекращала наступление Лидия. – А у Лилии тело модели… Лиля, покажи им.

– Мы верим, – младший Вигилярный бросил взгляд на старшего. Тот никак не отреагировал на перспективу увидеть стриптиз.

Лилия тем временем ловко выскользнула из спортивного костюма и осталась в одном бикини. Оба брата вынуждены были признать, что Лидия права. Ее подруга обладала телом, достойным обложки культуристского журнала, но сплетения ее тренированных мышц не разрушали его женской организации. И, вместе с тем, выразительно угадывались под сглаженным рельефом. Александр Петрович напрягся. Во-первых, ему никогда не нравились мускулистые девицы, во-вторых, он хорошо помнил рассказ младшего брата.

Гречика, со слов Павла, убила рыжая девушка спортивного типа.

«В банде все могут быть спортсменами, даже девушки», – вспомнив криминальные сериалы, предположил старший Вигилярный.

– Мы люди семейные, – произнес он.

– А это вы о чем? – возвела брови Лидия.

– О раздевании.

– Если вы семейные, то вам и смотреть нельзя? – искренне удивилась Лилия. – Я вас не соблазняю, не предлагаю ничего. Просто себе загораю, – она достала из рюкзака тюбик с кремом… – Значит, вы таки нас боитесь. Ну и странные вы ребята, первый раз таких пугливых дядечек встречаю…

– Вдвоем, Лилька, текилу пить будем, – вздохнула Лидия. – А этот престарелый детский сад будет сосать… свое пиво.

– Хамить не нужно, – заметил Александр Петрович.

– Ой, извините нас, дяденьки, – скорчила смешную гримаску Лидия. – Да и на кого обижаться? Мы же тупые официантки, с грязных тарелок доедаем, в университете не учимся. Вы уж простите, ради бога, овец голимых.

– Наливай текилу, – неожиданно протянул Лилии стакан Вигилярный-младший. – Никто вас, девочки, не боится и овцами не считает. Вы – классные и прикольные.

– Я буду пиво, – не сдался старший.

– Значит, будет у нас сегодня классическая пьянка на трех, – оценила ситуацию Лидия. – А вы, дядя, – обратилась она к Александру Петровичу, – когда захотите текилы, скажите. Мы не только либеральные, мы еще и незлопамятные. Правда, Лилька?

– Правда.

– Вы просто идеальные, – улыбнулся Лидии Павел Петрович. И незаметно проверил нижний карман охотничьего жилета, куда перед отправлением в экспедицию положил электрошокер.

Тело Николатини нашли гондольеры. Оно плавало в Большом канале, недалеко от садов Пападополи. Сначала никто не узнал в распухшем трупе чиновника государственного обвинения. Но ближе к полудню одежду и вещи утопленника осмотрели представители власти, а сразу после сиесты на место находки, в сопровождении сбиров и мелких чиновников, прибыли инквизитор Кондульмеро и член Совета Десяти Альвизо Мочениго. Кареты вельмож Республики привлекли внимание, и сбирам прибавилось работы. Когда толпу оттеснили, инквизитор и Мочениго выбрались из карет и прошли к тому месту, куда, по сведениям гондольеров, выбросило труп несчастного государственного служащего. Высоким державным чинам доложили, что при осмотре тела следов насильственной смерти обнаружить не удалось, а также сообщили о том многозначительном обстоятельстве, что в последний раз сеньора Фульвио Николатини видели недалеко от этого места сильно пьяным, что проявилось посредством многочисленных непристойных и недопустимых для государственного служащего признаков.

– Синьор секретарь изволил громко распевать похабные песни, декламировал стихи, приставал к проходящим женщинам разного звания и сословий, а также попытался испражниться прямо на мостовую, – шепотом сообщил вельможам квартальный смотритель. Он не сомневался, что причиной смерти стало случайное падение пьяного синьора в канал.

– Такое уже случалось, – подтвердил слова смотрителя сбир, охранявший одно из соседних палаццо.

Кондульмеро оставил набережную Большого канала в глубокой задумчивости. Он не вернулся в Дворец дожей, а приказал отвезти его через врата Святого Фомы на загородную виллу, расположенную на Фельтринской дороге. Там он принял водные процедуры, рекомендованные ему эскулапами как средство для успокоения возбужденных слизистых каналов, и на два часа уединился с рабыней-турчанкой. Для медицинских упражнений на вилле инквизитора обустроили точное подобие древнеримских терм с мраморными ваннами, горячими и холодными помещениями.