Заречный, пожевав губами, о чем-то думал довольно продолжительное время, затем, глядя на опального спецагента, сказал:

– Мы тоже с Юрьичем в это не верили! Измайлова, чтоб ты знал, срисовала номер той тачки возле офиса Федосеева, с борта которой велась скрытая съемка! Ты, Рейндж, тоже попал в кадр, наряду с Комаровым и их снайпершей! Измайлова пробила по картотеке, что транспорт тот приписан к одному из милицейских главков, одно из подразделений которого мониторит здесь, в Московском регионе, потенциальных террористов и в этом плане сотрудничает с ФАКом! Хорошо, что догадалась доложить Юрьичу, иначе мы были бы не в курсе некоторых ментовских ноу-хау… хотя и мы не все еще до конца просекли!

– Так, значит, это все подстава, Петрович? – округлив глаза, выпалил Рейндж. – Что? Опять менты затеяли какую-то провокацию?!

– Вплоть до сегодняшнего утра у нас имелись серьезные подозрения на этот счет, – сказал Заречный. – Шувалов… да и я тоже… мы не верили в существование бандгруппы, сплошь состоящей из ваших бывших коллег – морпехов!..

– А что случилось этим утром?

– Случилось… то, что – случилось! Кое-кто заорал «Аллах акбар!»… а потом трое… на глазах у наложившего в штаны милицейского спецназа угнал тачку с их ментовским генералом!..

Сказав это, полковник встал из-за стола. Мокрушин тоже поднялся, ожидая каких-то разъяснений или подробностей. Заречный вытащил из своего кейса ноут-бук и выложил его на стол.

– Вы останетесь здесь, Полста седьмой… вплоть до прояснения ситуации! Чтобы вы тут не закисли от безделья, вот вам лэп-топ! На диск переписана кое-какая информация, которую удалось добыть по исламскому банкиру Гаджи Магомедову и его ближнему окружению! А также распечатки некоторых отфиксированных и переведенных на русский язык телефонных переговоров! Есть и перевод, который вы еще прежде требовали: там есть любопытный эпизод, когда один ваш пленник велит своему раненному в живот соплеменнику не упоминать более имени Гаджи Магомедова… читать суры Корана, чтобы ненароком – даже в бреду! – не проболтаться о каких-то их тайных делах и далеко идущих замыслах!..

Поняв, что Заречный собирается покинуть его, Рейндж спросил у него то, о чем он раньше как-то не решался спрашивать:

– Что с Измайловой, товарищ полковник? М-м-м… она не слишком пострадала?

– Незначительное рассечение брови, – хмыкнув, сказал тот. – Немного крови… временная потеря сознания… в глазах прокурорских, полагаю, эпизод этот выглядел отнюдь не постановочным трюком… Антон!

– Да, товарищ полковник.

Заречный взял у него пальто и шапку, оделся, потом, поочередно глядя то на своего адъютанта, то на впавшего в немилость агента, сухо произнес:

– Сейчас сюда поднимется еще один наш сотрудник. Антон! Товарищ подполковник будет находиться здесь и работать с документами! Вплоть до поступления новых ЦУ – от меня или от Сергея Юрьевича! А если товарищ подполковник попытается покинуть явку без моего на то согласия, то ты, Антон в таком разе собственноручно его пристрелишь!

Делать нечего: подкрепившись бутербродами с колбасой, которые он сам же себе и сварганил, – эх, какой роскошный омлет приготовила ему Измайлова на завтрак… жаль, что из-за спешки не довелось отведать ее стряпню! – Мокрушин вновь вернулся в кабинет и засел, как ему было велено Заречным, за работу с документами…

Он уже разобрался, что в этой конторе, где его закрыли под присмотром двоих сотрудников, не работает ни один из имеющихся здесь городских телефонов (он поднял трубку аппарата, в ответ – тишина). Найдя порт, он попытался подключить свой ПК к внешней сети. Но ни в Интернет, ни тем более в локальные сети ОГ/ГВ и ФАКа, войти ему с местного порта не удалось. Видимо, Заречный дал соответствующую команду – даже столь мягкий вариант изолятора, примененный руководством к Полста седьмому, предполагает лишение опального сотрудника каких-либо возможностей связаться с внешним миром.

Охранник, которого Заречный прислал в компанию к старшему прапорщику, сначала вынес из кабинета телевизор «Бэни», затем, вернувшись обратно, уселся в кресло возле открытой настежь двери и стал листать какую-то книжонку, время от времени зыркая исподлобья на усевшегося за начальственный стол Полста седьмого.

Задавать какие-либо вопросы охраннику или тому же Антону не только бесполезно, но и небезопасно.

Это все равно, что попытаться заговорить с часовым на посту. Хорошо еще, если даст предупредительный в воздух или, положив на землю, вызовет по телефону начальника караула. А если долбанет сразу – на поражение?!

Ознакомившись с перечнем записанных файлов, Мокрушин решил для себя, что ему следует раскрывать их именно в том порядке, как они стоят, – поочередно.

Первым по списку значилось довольно обширное досье на Паскевича Александра Борисовича, представителя столичных финансовых кругов, ставшего жертвой – или, скажем так, одной из жертв – вторничного взрыва в центре Москвы, унесшего жизни около полутора десятков граждан.

Рейндж в темпе прогнал этот файл, поначалу даже не особо вникая в смысл выставленной здесь информации. Сразу после досье – и это, конечно, не случайно – следовала распечатка телефонного разговора между Паскевичем и адвокатом Крупновым, состоявшегося за несколько минут до гибели первого (данная запись была кем-то стерта из служебного архива системы СОРМ, копия в распечатанном виде найдена – при обыске – в личном сейфе полковника милиции Новосельцева Михаила Григорьевича, ставшего, в свою очередь, жертвой взрыва в районе станции метро «Рижская»). Когда Рейндж прочел эту распечатку и узнал, о чем разговаривал с неким адвокатом Крупновым – исчезнувшим, кстати, сразу после взрыва возле метро – в последние минуты жизни этот дошлый московский банкир, он, подобно охотничьей собаке, почуявшей где-то поблизости выслеживаемую дичь, тут же сделал стойку!