Фараон поднял бровь.

— Посмотри в окно, Великий. Ты увидишь его.

Фараон помедлил секунду, быстро встал и подошел к окну. Изумленный возглас сорвался с его губ. Огромный орел, поблескивая искусно выкованными перьями, возвышался над песчаной пустыней.

Хонн встал рядом с фараоном и подал рукой знак стоящему невдалеке от птицы человеку. Тот коснулся крыла орла, оно медленно отъехало в сторону, и человек вошел внутрь. Крыло заняло первоначальное положение, и орел, взметая в воздух горы песка, поднялся ввысь, затем быстро опустился и замер в парс метров от земли, мелко вибрируя.

— Он даже не двигает крыльями, — поразился фараон и отпрянул от окна. — Хонн, это колдовство!

— Нет, Великий! — поклонился тот. — Придворные ученые сказали, что птица парит благодаря стальным шарам, плавающим в ртути.

— Да? — недоверчиво пробормотал фараон п вернулся к окну.

Тем временем орел выпустил когти, схватил огромный, растрескавшийся от времени камень и с легкостью поднял его в воздух.

— Удивительно, — выдохнул фараон, — такую птицу не создадут даже правнуки моих правнуков. Этот кузнец опередил свое время…

Фараон замолчал.

— Послушай-ка, Хонн, — через секунду задумчиво сказал он, — а ведь с помощью этой птички можно неплохо пошутить.

— Да, да! — подхватил Хонн. — Можно поднимать рабов высоко в небо и… сбрасывать вниз!

— Глупец! — воскликнул фараон. — Я построю с помощью орла много каменных гор и пирамид, а потом… Потом я утоплю птицу в море! Пирамиды простоят долго: сотни, тысячи лет — им не страшны ветер, дождь и пески, их увидят правнуки моих правнуков и…

и… — фараон расхохотался, — и сломают голову, разрешая вопросы, как я это сделал! Моя шутка пробьет толщу времени, как стрела — пальмовый лист.

Солнцеподобный рассмеялся еще громче, счастливо, весело, как ребенок.

Хонн услужливо захихикал и с облегчением подумал, что кто-то, а он на обед ко львам не попадет.

Во всяком случае, сегодня.

Смейся, фараон!

Денис ХВОРОСТИН

Странно, если никому не известный ученый делает грандиозное открытие. Но куда более странно, когда дока в своей области вдруг бросает все свои дела и берется за что-то такое…

Тут либо чутье гения, либо начинаются заскоки.

Так думал я, когда ехал к Льву Ивановичу Косилову, о встрече с которым заранее договорился. Слухи и сплетни об ученом множились прямо на глазах. А самое поразительное было в том, что журналисты, уже побывавшие у Льва Ивановича, говорили такое, после чего можно засомневаться в их здравом уме. Итак, еще ни одна статья о Косилове не была опубликована, и мне предстояло сотворить в этом деле, мягко говоря, прорыв.

Я подъехал к дому Косилова и увидел хозяина, уже ожидавшею меня.

— Добрый день, молодой человек, — сказал он. протягивая мне руку. — Идемте в дом. — И как бы ненароком добавил: — У вас хорошая машина.

— Спасибо.

Я последовал за ним.

— Вы надеетесь написать статью обо мне и том, чем я занимаюсь?

— Да.

— Глупости. До вас уже не меньше сорока человек было здесь. И что же?

В холле Косилов сел на огромный мягкий диван. Я сел по другую сторону журнального столика.

— Видите ли, есть такие вещи, которые изначально смотрятся, как розыгрыш. То, что я вам скажу, — правда, но опубликовать ее вы не сможете. Держу пари. Хотя, — лукаво улыбнувшись, Косилов откинулся на спинку дивана, — вы можете отказаться.

— Согласен, — сказал я.

— У вас красивая машина. И у меня еще на ходу. Кто проиграет — отдаст ключи. Срок — месяц, — выговорил Косилов, как будто знал эти слова наизусть. — Идет?

— Идет.

— Ну а теперь к делу. Вот чем я занимался.

Он кинул на столик толстую папку.

— Здесь все мое исследование.

— О чем оно?

— О том, когда приходит смерть, когда может прийти и когда только наблюдает.

— То есть? — не понял я.

— Вот смотрите, — Косилов поставил на столик игрушечного человечка. — Это любой человек, такой, как вы или я. Каждый день он рискует быть сбитым машиной, рискует попасть в авиа- или автокатастрофу, на него может упасть кирпич или что-то потяжелее, его может ударить током, в него может попасть молния. Он может замерзнуть или получить тепловой удар. Он может отравиться, захлебнуться, утонуть… Столько всего может случиться, что даже удивляюсь, как я до сих пор выжил.