«Расправа с Хивой» в 1871 г., как это намечали в Ташкенте и Тифлисе, не состоялась не только потому, что ждали реакции хана на строительство Красноводска, но и в связи с отвлекшей силы и средства от основного похода экспедицией в Китайский Туркестан. Восстание тюркских племен против китайских властей, начавшееся еще в 1864 г., грозило перекинуться на вновь присоединенные к России области, что заставило туркестанского генерал-губернатора выслать весной 1871 г. карательную экспедицию во главе с военным губернатором Семиреченской области генерал-лейтенантом Г.А. Колпаковским в район Кульджи. Вмешательством во внутренние дела Китая это вторжение можно считать лишь условным, поскольку китайские власти эвакуировали из района восстания этнических китайцев и не принимали никаких мер, чтобы сохранить за собой мятежный регион. С взятием Кульджи покорилась Российской империи и вся Куль-джинская область, возвращенная Китаю только через 10 лет. Такое продолжительное присутствие в Кульдже дало русским возможность ближе познакомиться с этой страной и с соседними с ней китайскими владениями к северу от Тянь-Шаня.

В течение трех лет (1870–1872) не прекращался активный обмен письмами между наместником Кавказа, двумя генерал-губернаторами – туркестанским и оренбургским – и петербургскими министерствами. Кауфман писал Д.А. Милютину о необходимости поставить хана «в положение от нас вполне зависимое и тем положить прочное основание нашему полному господству в Средней Азии». Военный министр склонялся в пользу «энергического» поступка, полагая, что необходимо нанести «решительный удар, который мы так давно стремимся отсрочить даже в ущерб достоинству государства» [212] . В то же время Стремоухов не только увещевал Великого князя и генерал-губернаторов ждать, когда хан все поймет и осознает, но и разъяснял Милютину, что хан не так уж плох, а сообщения о враждебных действиях хивинцев во многом преувеличены и ложны. Под воздействием тех или иных влияний менялись и мнения Царя.

В конце концов пять лет спустя после вступления К.П. Кауфмана в его новую должность ему удалось получить Высочайшее разрешение на снаряжение антихивинской военной экспедиции, которая с самого начала стояла в плане его действий как начальника вновь завоеванного края.

Произошло это не случайно, а после тщательной дипломатической подготовки, в чем, надо отдать должное, была заслуга российского МИДа. Поняв, что Императору более импонируют силовые решения азиатских проблем, нежели долгие переговоры, Горчаков начал торг со своими постоянными партнерами и оппонентами из МИДа Ее Британского Величества. Главы дипломатических ведомств двух великих империй сторговались за счет «глупого хана» (выражение Стремоухова). Петербург признал за покровительствуемым британцами афганским эмиром Шир-Али право владеть провинцией Бадахшан, а Лондон, в свою очередь, согласился с российскими притязаниями в Средней Азии, и в низовьях Амударьи в том числе. Хан Хивы искал защиты у британской администрации в Индии, но там ему посоветовали удовлетворить требования русских и не раздражать их. Понял ли хан, что его участь решена?

И тогда в начале декабря 1872 г. в Петербурге собралось Особое совещание руководителей центральных ведомств с участием начальников Туркестанского и Оренбургского краев, наместника Кавказа и самого Государя. Пришли к выводу: Хиву наказать. Исполнителем приговора вызвался быть Великий князь Михаил Николаевич. Он резонно заявил, что снаряжение экспедиции с восточного берега Каспия обойдется дешевле, чем из Оренбурга и Ташкента. Сначала совещание с этим доводом согласилось, но опытные генерал-губернаторы обратили внимание Царя на большой риск такого предприятия: кавказские войска не имели опыта степных (скорее, пустынных) переходов и могли не дойти до Хивы. Ради полной гарантии успеха решено было наступать с трех сторон силами трех военных округов.

Каждому из трех наместников хотелось возглавить экспедицию, так как необходимо было общее командование над тремя отрядами. Пользуясь своим великокняжеским статусом, наместник Кавказа заявил о намерении быть главнокомандующим экспедицией. На том и порешили.

Кауфмана обидели. Хива была азиатским, а не кавказским государством; все эти годы бросала вызов ему, а не Михаилу Николаевичу, сидевшему за морем; примыкала непосредственно к его владениям. То был его законный трофей, и он не хотел его упускать. Когда Главный штаб составил план операции, Константин Петрович сделал несколько замечаний. В числе прочих было два, недвусмысленно подводивших Царя к мысли назначить Туркестанский отряд главным (два других вспомогательными), а командующего Туркестанским округом – главнокомандующим всей экспедицией.

Во-первых, по мнению Кауфмана, «начальник того округа, на который возложится первая роль, должен лично присутствовать на театре действий». Это был верный ход: Великий князь, брат Императора, не захотел бы несколько месяцев бродить по безводным пустыням. Во-вторых, главный отряд должен быть самым многочисленным и лучше других вооруженным артиллерией. Такими силами и средствами располагали только туркестанцы. 12 декабря Александр II утвердил план Хивинской экспедиции, возложив главное командование на Кауфмана. Напутствуя, Император сказал: «Возьми мне Хиву, Константин Петрович».

Отряды трех округов предполагалось двинуть на Хиву с трех направлений: Кавказский – с запада, Оренбургский – с севера, Туркестанский – с востока. Сказать точнее, по плану Главного штаба в экспедиции должны были участвовать не три, а пять отрядов: Кавказский и Туркестанский составлялись из двух колонн каждый. Войска, дислоцированные за Каспием и на обширных просторах Туркестана, были разбросаны по гарнизонам, их предстояло собрать сначала в колонны, а затем в определенных пунктах свести в отряды.

Подготовка к походу началась в округах в разное время, позже других в самом удаленном – Туркестанском. Телеграф до Ташкента еще только тянули. По плану, однако, приготовления во всех округах должны были быть окончены к концу февраля 1873 г. Двигаться до Хивы всем отрядам предстояло главным образом по пустыне. При этом Оренбургскому отряду нужно было преодолеть 1400 пустынных верст, кавказцам – более 800, туркестанцам – более 1000. Контрольным сроком сбора всех отрядов назначалось 1 мая 1873 г.