Система народных судей не была совершенной – казии и баи допускали злоупотребление своим положением, брали взятки и не всегда выносили правосудные приговоры, но теперь у местных жителей появилась возможность обратиться в русские судебные инстанции, которые руководствовались законами пореформенной России. Другое дело, насколько хорошо были осведомлены о своих новых правах неграмотные, традиционно приниженные верховной властью земледельцы и обитатели среднеазиатских глинобитных городов.

Спекуляция по поводу несовершенства народных судов, созданных К.П. Кауфманом вскоре после его вступления в должность туркестанского генерал-губернатора, была общим местом в трудах советских и зарубежных авторов, писавших о русской колонизации Средней Азии [343] . На ту же тему рассуждают научные работники новых независимых государств Средней Азии: «Выборное начало и отсутствие требований относительно образовательного уровня кандидатов на должность «народных» судей, – пишут узбекские авторы Н.А. Абдурахимова и Г. Рустамова, – открыли широкий простор для интриг и распрей вокруг выборов, нередко сопровождавшихся насильственными действиями сторон. Если в ханские времена назначению на должность судьи предшествовал тщательный отбор самого достойного из многих кандидатов, сдача экзамена на знание законов шариата и адата, признание компетентности кандидата среди сограждан, то выборная система ослабила эти требования. Теперь все зависело от лояльности кандидата к колониальной власти, тем более что ею утверждались результаты выборов» [344] .

Поразительная сентенция! Во-первых, выборность судей простыми людьми – дело никудышное: избиратели могут подраться. Такое, кстати, случается и ныне в самых демократических странах. Вывод: демократия – вещь сомнительного свойства. Во-вторых, лучше, если судью назначает хан, – ему и карты в руки. Он отберет самого достойного, поскольку. он – хан. Не очень ясно, как при этом устанавливается «признание компетентности кандидата среди сограждан». Опросом, референдумом? Кажется, ханы не практиковали такие формы народного волеизъявления. В-третьих, ханы были праведниками, которые не заботились о пустяках вроде лояльности своих должностных лиц. Пришли подозрительные русские и стали требовать от судей лояльности своему режиму. Вот такими могут быть выводы.

Несовершенство системы управления огромным (1 738 918 квадратных километров) краем с его полиэтничным населением было хорошо знакомо самому «покорителю и устроителю» Константину Петровичу и его ближайшим сотрудникам. Они пытались отойти от Положения 1867 г., которое так и осталось проектом, и разработали в 1871 и 1873 гг. новые Положения об управлении, но эти инициативы туркестанской администрации не получили одобрения в петербургских кабинетах, тем не менее Кауфман, на свой страх и риск, решил руководствоваться Положением 1873 г. Желая улучшить управление регионом, генерал-губернатор в 1875 г. назначил комиссию для расследования случаев коррупции в областях и уездах. Были обнаружены крупные нарушения законов и злоупотребления должностных лиц всех ступеней. Именно сообразуясь с проектом Положения 1873 г., Кауфман рискнул осуществить в азиатском Ташкенте принципы «городского самоуправления» 1870 г.: город получил выборный орган – городскую думу и ее постоянно действующий исполнительный совет – городскую управу, состоящую из 6 членов – 4 христианина и 2 мусульманина. На этом генерал-губернатор не остановился: в Сырдарьинской области появилось Областное по городским делам присутствие, членами которого были: военный губернатор области, его заместитель, начальник канцелярии генерал-губернатора, глава казначейства Ташкента, начальник города (Ташкента) и Ташкентский мировой судья. Представителей местного населения в этом органе «самоуправления» не значилось [345] .

Свой пост генерал-губернатора Константин Петрович фон Кауфман занимал 15 лет, больше, чем любой другой из тех 11 начальников края, которые сменили его. Фактически он и несколько самых близких его соратников сделали Туркестан частью Российской империи. Они много трудились (на ратном поле в том числе), делали ошибки, исправляли их, снова ошибались и снова пытались найти правильное решение. В силу своего разумения они искали и находили точки соприкосновения и понимания с местным населением – «покоренными туземцами», они установили первые контакты коренной и пришлой культуры!

В марте 1881 г. (после убийства Александра II) Константин Петрович перенес тяжелейший инсульт, на многие месяцы остался лежать парализованный, без речи. В 1882 г. он скончался. С этого времени в истории административного управления краем начинается новый период.

Константин Петрович фон Кауфман оставался на своем посту 15 лет. Он многое сделал «так» и многое (по мнению влиятельных «немногих») совсем «не так». Обычная судьба тех, кто бывает первым. Когда он скончался, его сменил другой человек, как бы продолживший героическую эпоху освоения азиатского по-рубежья, на самом деле его самый упорный антагонист и критик генерал-лейтенант Михаил Григорьевич Черняев. Это был человек с незаурядными природными способностями, храбрый, честолюбивый, однако не очень большого ума, на редкость неуживчивый, оттого противоречивый. (Подробности воспитания, образования и службы см. в главе «Взятие Ташкента».)

С 1862 по 1866 г. Черняев служил в Средней Азии на различных командных и штабных должностях. Служба шла неровно – были победы и поражения, многочисленные стычки с неприятелем и непосредственным начальством, но главным событием его бурной жизни, вершиной его карьеры было взятие в 1865 г. самого большого среднеазиатского города – Ташкента. Его победа заметно повысила авторитет России на мировой арене, дала возможность включить в границы империи плодородный оазис, обеспечить туркестанские войска продовольствием. Его имя у всех было на слуху, оно склонялось и писалось за российскими пределами в самой разной транскрипции. Он приобрел славу полководца, был щедро награжден орденами. В том числе орденом Святого Георгия 3-й степени – большая награда. В довершение всего в том же 1865 г. Черняев стал военным губернатором Туркестанской области в составе Оренбургского генерал-губернаторства. но очень скоро потерял эту должность: неуживчивость и вздорность были виной. Затеял интригу против оренбургского генерал-губернатора Крыжановского – хотел вывести область из состава Оренбургского края – и проиграл: его отозвали в Петербург якобы для доклада, а затем последовала отставка [346] .

Характером М.Г. Черняев пошел в отца: он снял военный мундир и стал гражданским лицом. Занялся бизнесом и не преуспел, выучился и стал нотариусом – неудачно, стал издавать газету «Русский мир», на страницах которой разоблачал «преступную» деятельность первого генерал-губернатора Туркестана Константина Петровича фон Кауфмана, однако популярности и авторитета это газете не прибавило – тираж упал до мизера. В «Дневнике писателя» за 1875 г. его автор Ф.М. Достоевский написал: «Русский мир» – приют всех бездарностей и оскорбленных самолюбий» [347] . Наконец подвернулось настоящее дело – война на Балканском полуострове. Сербия и Черногория объявили войну Турции, а М.Г. Черняев возглавил сербскую армию. и привел ее к поражению. Сербию спасла Россия. В Русско-турецкой войне Черняев не участвовал и снова на несколько лет остался не у дел, вернее, дела шли плохо – он снова решил попробовать себя в предпримательстве, но это была не его стихия.

Вместе с одним из самых крупных российских деловых людей, С.С. Поляковым, М.Г. Черняев в 1879 г. пытается получить подряд на строительство железной дороги Белград – Ниш. Сначала сербские власти его обнадежили, а потом обманули и в 1880 г. передали подряд французской компании, которая проникла на сербский рынок с благословения Австрии. Сербы отнеслись к Михаилу Григорьевичу холодно и недружелюбно, он же обиделся на сербов и в письмах русским адресатам характеризовал их в сильных выражениях. Он был потрясен неблагодарностью.