Лайдан отчаянно вскрикнула, сдавила ладонями уши, словно зажимая их от невыносимого шума, оглянулась по сторонам безумным взглядом и… растаяла в воздухе.

Свечи погасли, в комнате воцарился полумрак. А я была… свободной!

Одним прыжком я пересекла пентаграмму, схватила со стола нож с широким лезвием и вернулась к тому месту, где лежал Тсали, чтобы разрезать его путы. Мысленный барьер, разделявший нас, исчез. Но что–то ещё витало в воздухе, в том самом месте, где только что находилась Лайдан. Тсали поднялся, его когтистая лапа цепко ухватила моё запястье.

«Пошли!»

Он перешагнул границы пентаграммы, таща меня за собой.

Контуры стен в комнате, очертания всех предметов теряли чёткость и расплывались, как будто твёрдый камень истаивал и превращался в ничто. Сбегая по винтовой лестнице, которая, как и всё вокруг, утрачивала свою материальность, я чувствовала, как она подрагивает под моими шагами. Всё это было вполне объяснимо. Иллюзии, созданные Лайдан, исчезали, и нам грозила опасность попасть в ловушку междувременья или оказаться погребёнными под каменными блоками, которые местами уже начали сдвигаться со своих мест и обрушиваться.

Задыхаясь от быстрого бега, мы наконец выбрались на открытое пространство. Вокруг тянулись россыпи угловатых глыб, поросших мхом, — остатки наружной стены. Тсали не выпускал моей руки и вертел головой из стороны в сторону со скоростью, недостижимой для человеческого существа. Поза его выражала такую напряжённость и настороженность, что при одном взгляде на него становилось ясно — до полной безопасности нам ещё ой как далеко. Я послала в его мозг один–единственный вопрос:

«Лайдан?»

«Она пока ещё не совсем исчезла, — ответил он, подтвердив тем самым мои собственные опасения. — То колдовство, которое она затеяла, едва не обратилось против неё, поэтому она в ярости. Но гнев её многократно усилится, когда она узнает о том, что случилось в другом месте».

«А что случилось в другом месте?»

«Тот, кого она пыталась вызвать из прошлого, умер по–настояшему, в том времени, когда и жил. Юноша, которого ты зовёшь Йонаном, и Урук, Владелец Топора, совершили волшебство и одолели Тарги. Теперь Лайдан всё своё колдовство обернёт против них. Тебя она не тронет, потому что только ты можешь открыть для неё дверь сквозь время ещё раз. Кроме того, несовершившееся заклятье отбросило её слишком далеко от нас. И всё же опасность ещё очень велика…»

Тсали всё дальше увлекал меня от источавших зло древних развалин. Мы теперь находились на обширном плоскогорье, увядшая осенняя трава поднималась мне до колен, ему — почти до пояса.

«Какую роль сыграли пауки?» — спросила я. Хотя эти членистоногие вмешались в колдовство Лайдан по моей воле, я не совсем понимала, что именно произошло.

«Нарушилось равновесие, — ответил Тсали, бдительно поглядывая по сторонам, несмотря на то, что развалины остались далеко позади. — Равновесие при любом заклятии должно быть очень точным. Тот, кого вызывала Лайдан, требовал от неё кровавой платы…»

Тсали говорил спокойно, будто это не его должна была принести в жертву колдунья, будто не он был той самой кровавой «платой».

«Лайдан разыскала его и попросила помочь за хорошее угощение. Но когда вместо большого вкусного Тсали ему предложили только маленьких паучков, он очень рассердился. Те, из Тьмы, никому не доверяют, и если другая сторона нарушает условия сделки, они тут же расторгают её. Три паука не могли заменить ему одного Тсали…»

Своеобразный юмор мужчины–Ящерицы заставил меня улыбнуться, несмотря на то, что чувство опасности не располагало к шуткам.

«Где мы находимся? — спросила я. — Можем ли мы вернуться обратно в Долину?»

«Я не могу пока что ответить на твои вопросы, — сказал мой спутник, — но мы должны соблюдать большую осторожность. Лайдан скоро опомнится от своей неудачи и начнёт мстить».

Чешуйчатая голова Тсали покачивалась из стороны в сторону.

«Поскольку она пока не может добраться до тех, кто убил Тарги, гнев её обратится против нас».

«Ты имеешь в виду Йонана и Урука?»

Ответ Тсали прозвучал так, будто мысли его заняты сейчас гораздо более важными вещами:

«Их дорога — это их дорога, своё дело они сделали хорошо. А вот нам нужно сохранить связь с Долиной. Но мы не можем вернуться туда, пока Лайдан…»

Его мысль вильнула и замерла, будто он хотел утаить что–то от меня. Но я с горечью поняла, что он имеет в виду, и закончила за него:

«Пока на мне лежит заклятье Лайдан».

Это было уже не предположение, а констатация горькой правды, которую мне необходимо принять, собрав все силы, как телесные, так и духовные.