Так и произошло: через десять минут дамочка весело щебетала, пила обжигающий кофе, курила душистую вересковую трубку, набитую свежайшим курительным зельем и умудрялась при этом крепко держать Ханни за руку.

Так и продолжалась эта почти семейная идиллия, если бы не появились на дороге трое юношей, молодых и прекрасных. Чуть-чуть неотесанных, но достойных внимания. Увидев фургон путешественников, они сразу же подошли к месту вынужденной стоянки.

– Здравствуйте, почтенные господа!
– начал самый высокий из троих, кстати, самой приятной наружности.
– Нас зовут Фуггисток, Партиноль и Шамкаварч. Мы бродячие актеры и направляемся в Капирус, на ярмарку актерского мастерства. Скажите, этот фургончик действительно принадлежит известной всему миру труппе "Магум-Уникум"? Ваши цвета нельзя перепутать с другими!

При этих словах все трое отвесили глубокий церемонный поклон даме. Фана, хозяйка труппы, цирковая артистка в шестом уже поколении красиво поджала губки и вежливо кивнула головой: пусть не воображают, что столь примитивной лестью можно купить ее расположение. Но на душе дамочки уже играл оркестр, а крылья воображения уже несли ее на самые вершины актерского Парнумоса.

– Да, достойные господа, именно как вы и говорите. Я, Фана, бессменный руководитель передвижной цирковой труппы "Магум-Уникум" имею честь представить вам Ханни и Миксуса - лучших актеров в своем жанре. Мы тоже направляемся в Капирус. В нашей труппе есть несколько вакансий и мы хотим их заполнить, если найдем кого-то достойного, разумеется. "Да мы возьмем хоть кого-нибудь, лишь бы согласился" - подумал про себя Миксус. А Ханни если и подумал чего, то было оно в таких выражениях, которые редко употребляют даже в невоспитанном обществе, а в воспитанном - никогда!

– Прошу вас, господа актеры, к нашему огоньку, испейте кавы.
– любезно продолжала свою речь госпожа Фана. "Ты бы их покормила лучше, вон рожи какие голодные, наверняка, еды дня два не видели" - опять прокомментировал про себя Миксус. А Ханни, как всегда, комментировал в тех же простых и грубых выражениях.

– Благодарю вас, маа-м... А чем вызвана ваша стоянка? До вечера еще далеко. Можно постараться до ночи оказаться в Патье, а оттуда поутру если выехать, можно и в Капирус успеть...

– Ох, говорите вы все верно, да вот несносные твари. Учуяли желтолист. Так ведь, Миксус?

– Верно, маа-м. Теперь их ни за какие шишы от этих кустов не оторвать, а тут ее воон сколько! Угораздило попасть на цветущую поросль.

– Думаю, что-то придумать можно.
– Это отозвался Партиноль, по виду крестьянин с Севера.

– Для нас была бы большой честью продолжить путешествие в вашем обществе, маа-м Фана.
– и Сэм, назвавшийся Фуггистоком, склонился в церемонном поклоне.

– Буду премного вам благодарна, если вы поможете нам двинуться в дорогу. Очень не хочется времени терять. Ханни, собирайся!

Через четверть часа волы медленно тащились по дороге. На мордах животных висели большие торбы с нарванными листьями и цветками желтолиста. Волы медленно жевали листочки и спокойно двигались в сторону, которую их гнал погонщик. Трое юношей шли с боку от фургона. Ханни сладко храпел, а Фана поддерживала приятный разговор с молодыми людьми. Через некоторое время, окончательно очарованная спутниками, Фана стала выяснять, чем талантливы молодые люди, а когда ее собеседники продемонстрировали несколько номеров, которые они откалывали, как Фана не стала медлить и предложила господам актерам продолжать путешествие вместе с их труппой. В знак официального заключения контракта Сэм вручил Фане три голубые ленточки гильдии актеров. Ленточки были настоящие. Среди людей, с которыми судьба сводила Командира Доу были и актеры, а если старина Доу просил актеров поделиться с ним чем-нибудь, поверьте, господа актеры рады были отдать самое последнее, и не только рубаху.

Окончательно повеселевшая, Фана решилась тут же поменять маршрут и идти в Магеллон прямо по центральной дороге, не сворачивая с трассы в Патье на дорогу к Капирусу. Опять же, на постоялом дворе можно сэкономить. А по всем баронатствам актеры начнут двигаться только после того, как отыграют на праздниках Семиборья.

Повозка медленно катилась по дороге, которой наши друзья-разведчики уверенно приближались к цели их путешествия. Сэм был доволен. Агентура Командира Доу пока окупала себя с лихвой.

Глава десятая

Аспагарусов суд

Аспагарус. Провинция Дейр. Империя Анно.

– Как я ненавижу эти чопорные церемонии. Посмотрите на этого расфуфыренного идиота-церемонмейстера или как тут у них называется. Его, как индюка, распирает от сознания собственной важности. А сам забыл туфель на левой ноге зашнуровать как следует. Если грохнется, будет шуму на весь дворец!

– Ваше Великолепие, сир, это и в самом деле невозможно выдержать до конца!

– Терпите, массатус Притант, я ведь терплю... надо будет произвести реформу дворцового церемониала.

– Это невозможно - возмутятся не только благородные, но и простолюдины. Народу нравятся пышные представления, сир.

– Это верно. Кажется, пора вставать! Прошу вас, господа, выдержать и это!

Пышная церемония проходила в Круглом зале. По традиции Аспагаруса, этот зал был посвящен богам. Но не всем, а главному пантеону - девяти самым старшим богам Карриты. Их пышные изваяния из бледно-розового кариенского мрамора были раскрашены яркими красками и украшены золотыми аппликациями. Глаза богов были сделаны из камирты - драгоценного камня, падающего с неба. Утверждали, что эти камни - слезы богов. Может быть. Но коричневые с черными вкраплениями камни в глазницах раскрашенных статуй оставляли странное впечатление - казалось, что глаза богов смотрят на всех, кто находится в зале, одновременно. Зал находился внутри здания, но был самым высоким залом во всем замке. А свет проникал в него прямо с потолка, который был выполнен их огромных стеклянных витражей. Витражи были разделены на девять секций, каждая из которых соответствовала скульптурному изображению соответствующего бога, а сюжеты витражей представляли из себя ни что иное, как описание самых значительных событий, связанных с тем или иным божеством. Боги считали своим долгом вмешиваться в дела и судьбы людей. И имели на это все права. Приблизительно так можно было трактовать изображения во всем зале, не только скульптуры и витражи, но и искусные фрески, протянувшиеся по стенам, наполненные изображениями все тех же легенд о богах, причем только богах Пантеона.