Той порой отцы молодых варягов собрались на совет, дабы обсудить свои действа в помощи будущему королю Норвегии. Знали они, что король Магнус захватил престол силой, пользуясь тем, что Гаральд в это время добывал себе славу в Средиземном море. Для киевских норманнов Гаральд был уже королем, потому как его племянника Магнуса никто из них не признавал государем. Договорились быстро. Все были готовы помочь Гаральду и деньгами, и военной силой. После чего старейшины и многие именитые русские бояре пришли на княжеский двор, били челом Ярославу и просили:

— Князь-батюшка, дозволь на твоем дворе накрыть столы для встречи желанного гостя и чествования его вместе с невестой.

— Даю вам волю, кияне, на все, — ответил Ярослав. — И из своих погребов велю поднять хмельного и брашна сколь нужно.

— Ты, княже, всегда уважал нас. Спасибо тебе, — сказал за всех старейший из варягов боярин Верамид, помнивший Владимира Святого.

И сутки в стольном граде царила небывалая суета. В прежние годы лишь великих князей так встречали после знаменательных побед над врагами. А тут возвращался чужой будущий король. Да что с того? Ведь на Руси не было еще такого, чтобы родная держава породнилась с Норвегией. На третий день после Герасима-грачевника горожане высыпали на шлях, ведущий к Болгарии, поднялись на крепостные стены и с нетерпением ждали прихода Гаральда с дружиной.

Он появился в полдень. Светило яркое солнце, таял снег, обнажая черные полосы земли. И в какой-то миг на окоеме показалась еще одна черная полоса. Она приближалась, росла, и вскоре горожане услышали мощное пение в пять сотен голосов:

Елизавета в этот час находилась на крепостной стене в окружении братьев и сестер. Анна обнимала ее и уговаривала:

— Да уйми ты лихоманку. Слушай, о чем поют воины.

Елизавета, услышав песню воинов, побежала к лестнице, спустилась со стены и, поспешив навстречу своему отважному рыцарю, встретила его на весенней дороге. А Гаральд, увидев Елизавету, птицей слетел с коня, подбежал к ней, опустился на колено в мокрый снег и приник губами к ее руке:

— Наконец-то ты улыбаешься, моя королева.

— Я счастлива видеть тебя, мой рыцарь.

Потом они шли мимо тысяч горожан, прижавшись друг к другу, и сердца их бились как одно. Они ступили на княжеский двор, подошли к Ярославу и Ирине и согласно упали на колени.

— Батюшка и матушка, благословите нас! — воскликнули они дружно.

Весна только-только подступила к Новгородской земле. В нынешнем году она двигалась от южных морей медленно. И ежели под Киевом уже сошел снег, то Новгород и округа еще утопали в сугробах и озеро Ильмень покоилось под толщей льда. Но если весна не спешила торжествовать в северных землях, то вести из Киева прилетали в Новгород словно на крыльях. Досужие новгородские купцы, которые торговали в Киеве, успели вернуться до распутицы в родной город, чтобы по полой воде вновь отправиться на удачливые киевские торги со своими товарами. Они-то и привезли в Новгород полные короба свежих новостей о том, что произошло в мартовские дни в стольном граде. И все вести новгородцы принимали со вниманием и пускали их по городу. Многие из них вскоре угасли без последствий. Однако была в коробах и такая новость, которая взбудоражила немало новгородцев и гостей, а кое-кого лишила сна и покоя.

Еще по осени вместе с дружиной Владимира Ярославича, вернувшегося из неудачного похода в Византию, пришли с ним из Киева погостевать английские принцы, два брата — Эдвин и Эдвард. Сыновья короля Эдмунда, изгнанные родным дядей, королем Канутом, ждали в эту пору из Англии вестей о его кончине. Канут был при смерти, и Эдвин уже договорился с норвежскими купцами и мореходами в случае надобности отвезти его в Англию, дабы встать на королевский трон.

Тогда же и пришла весть из Киева о том, что французы якобы прислали послов к Ярославу Мудрому сватать его дочь, княжну Анну, за короля Франции Генриха Первого. Эдвин воспринял эту весть очень болезненно: ведь он уже заручился почти два года назад согласием великого князя выдать Анну за него и все еще надеялся с восшествием на трон послать сватов в Киев. Он рассчитывал, что ему по-прежнему будет оказана поддержка великого князя, но теперь все рушилось. В этот час Эдвин был на вечевой площади в детинце, и, когда до его ушей долетело имя княжны Анны, он тотчас подошел к кучке новгородцев, окруживших молодого купца. Новгородцы помнили своего князя Ярослава, поставившего собор Святой Софии, и чтили его, потому внимали рассказу купца с усердием.

— Сей землепроходец Бержерон не впервые взял на себя волю свата. Я его и на торге встречал с княжной Анной, когда они книги покупали, — щеголял новостью купец, заломив бобровую шапку. — Теперь, сказывали, он вовсе хотел увезти ее в Париж в жены своему королю Генриху. Да батюшка воспротивился, молвил: возвращайся в свою державу да приходи с именитыми сватами, там, дескать, и поговорим.

Услышанное обожгло Эдвина. Ничто не задело бы его с такой силой, если бы сватались короли других держав. Не мог он позволить, чтобы дочь великого князя Руси, богатейшего человека, стала женой французского бедняка и его личного врага. Да, врага, потому как Англия уже полстолетия враждовала с Францией из-за Бретани, которую французы отторгли от нее. Позволить оказаться Анне королевой Франции было для Эдвина смерти подобно. Знал он, что Ярослав Мудрый даст дочери в приданое столько серебра и золота, что ее будущий муж сможет нанять и вооружить любое войско, которое сумеет защитить Бретань от англичан и выгнать их с земли Гиен за Ла-Манш.

Новгородский купец уже делился с горожанами мелочами киевской жизни, кои Эдвина не волновали, и он отправился в княжеские палаты, чтобы закрыться в своем покое и поразмышлять, что делать, дабы прервать сватовство французов. В сенях хмурого Эдвина встретил брат. Остановил его, спросил:

— Ты что мрачен, словно осенняя туча? Идем в трапезную. Там ждут нас. Будем слушать купцов с вестями.

— Оставь меня, Эдвард, я уже наслушался на площади. — И Эдвин ушел.

Эдвард лишь развел руками и поспешил в трапезную. А старший брат вошел в свой покой, сел к столу, положив на него сжатые в кулаки руки, вперил взгляд своих холодных светло-голубых глаз в венецианское окно да так и застыл. Но в голове бушевали стихии. Еще по пути в княжеские палаты он решил, что ему надо немедленно мчаться в Киев. И теперь он пытался что-то придумать, чтобы сватовство не состоялось. На ум пришло самое простое решение: перехватить сватов на пути в Париж и сделать так, чтобы они туда не доехали. На поверку же сия простота оказалась обманчивой по той причине, что Ярослав Мудрый не отпустит сватов без воинов и даст в сопровождение от своей щедрости полусотню, а то и всю сотню. Вот и конец задумке, потому как ему, принцу Эдвину, с пятью воинами, коих он привел из Англии, можно только помахать руками вблизи французских сватов.