Елена. Дедушка! Юрий Юрьевич! Не надо на поражение! Оставайтесь. Делайте, что хотите…

Профессор опускает пику. Подходит Болик, отбирает у него колющее оружие и передает шефу.

Юрий Юрьевич (осматривая пику). Что хотим? Кофе хотим.

Марина. Двадцать долларов.

Юрий Юрьевич. Недешево. Вы деловая женщина. Но я бывал в местах, где чашечка стоит пятьдесят… Болик, кофе будешь?

Болик. На работе не пью. Могут подмешать. Я за ваше тело отвечаю.

Марина уходит на кухню.

Федор Тимофеевич. А за вашу душу кто отвечает?

Юрий Юрьевич (разглядывая пику). Дедушка, душа по нашим временам — это роскошь, как часы «Роллекс» с бриллиантами. Мало кому по карману… Копье африканское? Сколько стоит?

Лидия Николаевна. Нет, это пика. Казачья. Мой отец Николай Ферапонтович служил в гражданскую войну в красном полку имени Степана Разина. (С гордостью указывает на портрет.) Это его пика!

Юрий Юрьевич. Интересно! Был казаком, а стал парфюмером?

Лидия Николаевна. Да. Его партия направила.

Юрий Юрьевич. Какое совпадение! Я был простым фарцовщиком, а партия направила меня в бизнес… Мне надо позвонить!

Болик услужливо протягивает мобильный телефон.

Юрий Юрьевич. У тебя по конспирации что было? Двойка?

Болик. Тройка.

Юрий Юрьевич. Оно и видно. Нас же сразу засекут. На «мобилах» все и попадаются. Помнишь, как Бурлакова замочили?

Болик. В сортире?

Юрий Юрьевич. Нет, в сортире замочили Гандурадзе. А Бурлакова — в парикмахерской. Позвонил с мобильного жене, посоветоваться, какие височки делать — косые или прямые… Посоветовался. Всю парикмахерскую из гранатомета разворотили. Где у вас телефон?

Марина (выглядывая с кухни). Звонок вам обойдется в десять долларов.

Елена. Мама шутит…

Елена подает ему телефон на длинном шнуре. Он набирает номер.

Юрий Юрьевич (в трубку). Поленька? Это я… Как дела? Как там курганские, роют? Передай им: не найдут Калманова — всем конец… Что значит, как сквозь землю провалился? За что я деньги плачу? Пусть ищут!.. Нет, я не дома. Спрятался и очень надежно. Никто не догадается. От тебя у меня секретов нет, но лучше тебе не знать, если пытать будут. Калманов нанял черных. Страшные люди! Целую тебя, сама знаешь куда. (Кладет трубку, с интересом осматривая Елену в прозрачных шортиках.)

Лидия Николаевна. Калманов, Калманов… Знакомая фамилия. Ага, вспомнила! Это композитор. Он за мной в Коктебеле в пятьдесят восьмом году волочился, а Федор Тимофеевич страшно ревновал и написал эпиграмму. Очень смешную. Я даже начало помню: «Стареющий кобель приехал в Коктебель…» Чуть до дуэли не дошло! Помнишь, Федя?

Федор Тимофеевич. Фамилия того композитора — Колмановский.

Лидия Николаевна. Да, Колмановский…

Юрий Юрьевич (Елене). Вам очень идут эти шортики. Обтягивают. А почему вы всегда на работу ходили, как?..

Елена. Как?

Юрий Юрьевич. Черт-те как! Вот ведь: у некоторых ничего нет, одна забывчивость природы, а так выставится — мимо не пройдешь. У другой же все на месте, а одевается, как в мешок из-под картошки влезает. Я, пожалуй, возьму вас снова к себе. Место еще не занято. Сейчас хорошего бухгалтера труднее найти, чем хорошую жену…

Елена. Поздно. Я уже устроилась.

Людмила Николаевна только вздыхает и качает головой. Раздается звонок в дверь.

Юрий Юрьевич. Кто это?

Елена. Наверное, Костя с работы вернулся.

Юрий Юрьевич. Какой еще Костя?

Елена. Мой отец.

Юрий Юрьевич. Костя… Все-то у вас не по-людски!

Лидия Николаевна. Он ключи забыл.

Юрий Юрьевич. Тихо! Болик, сначала в глазок посмотри!

Лидия Николаевна. У нас на лестничной площадке темно. Лампы перегорели.