Когда автобус, обдав нас черным солярочным выхлопом, укатил мимо ряда пальм по подъездной дороге вдаль, к въездному шлагбауму отеля, на асфальте площадки внутреннего двора остались стоять подружки, я и темноволосая девушка с туго зачесанными назад волосами. Та самая, которую я перед вылетом еще заприметил. Рядом сопровождающая ее маман в коляску малыша укладывала.

Когда я коляску помогал достать, кстати, темненькая мне благодарно кивнула. Была еще парочка — в отель уже ломанулись. Мужик, лет сорок пяти, плотный и с проседью в волосах и хабального вида толстая тетка, выглядящая старше спутника — не поймешь, мама или жена.

В холле нас встретили два молодых дружелюбных араба, раздавшие нам регистрационные карточки, уже отельные. Опять только с арабскими и французскими подписями. Быстро заполнил свою и вновь сел писать за подружек.

— Извините, не поможете? — под сердитым взглядом Вики, которой сейчас карточку заполняю, подсаживается ко мне темненькая мамочка. — Пожалуйста, я совсем ничего не понимаю, — хлопнула она пару раз ресницами.

— Да я тоже, если честно, — улыбаюсь я и, увидев мелькнувшее разочарование в глазах, тут же успокаиваю, — конечно, помогу, здесь все просто. Если ошибки будут, ничего страшного, все равно никто это не читает. Вот здесь имя, здесь фамилия, здесь дата прибытия, дата вылета.

Пока темненькая заполняет свою карточку, я быстро расчирикал на всех трех — себе, Вике, Марине. Подружки идут к стойке рецепшена, а я остаюсь, помогая темненькой.

«Ivanova Ekaterina» — разбираю ее имя написанное.

— А это что? — спрашивает меня Иванова Екатерина.

— Профессия. Пишите менеджер, не парьтесь. Менагер, да, вот так. Здесь «откуда вы», пишите: Москва.

— Но я из Фрязино, — поднимает она на меня такой взгляд, что мне тут же поцеловать ее захотелось, так эта непосредственность умилила.

У стойки между тем градус беседы повышается, подружки гомонят, тетка возмущается. Я даже знаю почему — наверняка заселять не хотят.

— Сереж, представляешь, номеров совсем нет! — возмущенно смотрит на меня Вика, облокотившаяся на стойку — говорят, только днем будут!

— Хелоу, май френд! — киваю я девушке, типа понял и, улыбаясь, сую одному из арабов за стойкой паспорт. В паспорте двадцатка сложенная.

— Сорри, месье, — возвращает мне паспорт араб, подталкивая обратно купюру, — но намберс. Афте твелв оклок, — раздельно произносит он и для наглядности показывает на часы.

— Хей, май френд! Ай вонт ту слип ин зе бед нау! — я складываю ладони и подкладываю их под ухо, наклоняя голову. — Май фрэнд, хау мач? — тихо спрашиваю его и тру пальцы в характерном жесте.

— Ноу, ноу, — поднимает он руки ладонями ко мне, — сорри, мсье, ноу намберс!

Киваю ему и не настаиваю — зато двадцатка целая осталась. Вообще не люблю арабов, но этот нормальным кажется, смотрит открыто и без затаенной озлобленности, как многие из них. Хотя может тут все такие — я же сужу по тому, что в Египте видел.

— Говорит нет номеров, бабки не берет, — это я подружкам. То же самое объясняю подошедшей вместе с маман темненькой.

На часах пять утра.

Как привидения, мы все в броуновском движение шароебимся по холлу отеля, между делом договариваюсь с парнями на рецепшн, чтобы девушкам помещение показали, где переодеться. Потом вроде как не вместе, но дружно всей грядкой идем в ресторан, поражающий размерами — оказывается, единственный на весь немалого размера отель. Из еды пока только лежит разная трава, яйца, булочки. На шум в зале, связанный с нашим появлением, вышел повар, но поглядев чутка, что мы трезвые и просто жрать хотим, скрылся за дверью. Яйца кстати оказались сырыми, были просто подготовлены к варке. По итогу, все просто попили чаю, заев булочками с повидлом из одноразовых маленьких упаковок.

Багаж остался в холле и постепенно все оказываемся у моря. Темно еще, но небо на восходе уже светлеет. Подружки ушли первыми на шум прибоя, потом великовозрастная парочка мама — сын или муж — жена, потом и я пошел, сначала пройдясь по территории, заценив бассейны и горки. Подружки, уходя на море, меня не звали, поэтому подкатывая шезлонг к полосе прибоя на изумительно мелком и светлом песке пляжа, ставлю его поодаль от них. Подумав чуть, дошел до ресторана, благо он тут недалеко, взял стакан и набодяжил рома с колой своих, из дутика. Так и хожу, прихлебывая, по колено в воде, которая даже сейчас кажется очень теплой.

Хорошо-то как! Особенно если вспомнить сейчас октябрьскую срань погоды дома сейчас. Так хорошо, что даже несколько налетевших назойливых мух не смазывают впечатления. Ноги утопают в мелком песке, когда волны лениво набегают, а я с нетерпением жду встающее солнышко. Последний раз рассвет на речке пару лет назад встречал, уже и забыл, как это здорово.

Внутри от рома разливается приятное тепло.

— Сереж, а ты что пьешь? — подходит ко мне Марина.

— Ром — кола, — демонстрирую ей стакан. — Хочешь? — предлагаю из вежливости.