Осенью того же 1935 г. я имел личную встречу с ЯКИРОМ в Париже, где полностью рассказал ему о содержании моих переговоров с генералом МИЛЬХОМ.

На мои расспросы о ходе подготовки заговора на Украине ЯКИР мне сообщил, что ему удалось привлечь к деятельности заговора группу военных, занимающих большое положение в армии.

Вопрос: Какие фамилии назвал Вам ЯКИР?

Ответ: Фамилий я у него не спрашивал, так как считал для себя достаточно убедительным это сообщение ЯКИРА.

Вопрос: Вы скрываете этих лиц. Не может быть, чтобы ЯКИР не сообщил Вам фамилии своих сообщников.

Ответ: Я еще раз заявляю, что фамилии сообщников ЯКИРА я не знал.

Вопрос: Какие сроки намечал центр заговора для совместного выступления с германскими военными частями?

Ответ: Вся подготовка вооруженного выступления и одновременного физического уничтожения руководства ЦК ВКП(б) и правительства была намечена центром заговора на весну-лето 1937 года.

Записано с моих слов правильно и мною прочитано — КАРАХАН.

Допросили:

Начальник 1-го отделения 3-го отдела ГУГБ НКВД —

капитан государственной безопасности — ЯРЦЕВ

Заместитель начальника 14-го отделения 3-го отдела ГУГБ

старший лейтенант государственной безопасности —

ПЕТРОВ»[101].

Кроме подчеркивания карандашом, на полях сохранились и рукописные пометы Сталина: *** «взять Ягоду под удар», ***_*** «допросить Аппогу (крепко)», ****_**** «отозвать из Болгарии Раскольникова».

Эти лаконичные фразы свидетельствуют больше, чем сам протокол допроса. Они говорят о внутренней логике Вождя; он не режиссировал «спектакль», искусственно множа число «врагов». То были закипевшие гневные слова. Он желал знать истинные мотивы и замыслы этих двурушествовавших людей, которые, занимая на государственной службе ответственные посты, встали на путь измены. И за этим стояло не простое любопытство. Интересы государства требовали, чтобы государственные конюшни были очищены от всего вредного хлама.

Следует сказать, что Эрхард Мильх, упоминаемый в показаниях Карахана, уже перед войной показал себя очень талантливым организатором. «Он аннулировал старые неудачные проекты и сделал ставку на старые, но проверенные Ме-110, Ме-109, Ju-88 и Не-111». Он сумел значительно поднять производственные показатели, и к 1944 году производство одних только одномоторных истребителей в Германии достигло 23 805 самолетов.

Но если еврей Э. Мильх до конца войны верой и правдой служил Гитлеру, то чем прославили себя расстрелянные «великие полководцы»? Командарм 1-го ранга литовец Иероним Уборевич в 1930–1931 годах был начальником вооружений РККА, а с июня 1931-го он командующий войсками Белорусского военного округа. Г. Жуков, служивший под его командованием, писал:

«Это был настоящий советский военачальник, в совершенстве освоивший оперативно-тактическое искусство. Он был в полном смысле слова военный человек. Внешний вид, умение держаться, способность коротко излагать свои мысли — все говорило о том, что И. П. Уборевич незаурядный военный руководитель. В войсках он появлялся тогда, когда его меньше всего ждали. Каждый его приезд обычно начинался с подъема частей по боевой тревоге и завершался тактическими учениями или командирской учебой... Но он умел так быстро и так точно показать тебе и другим твои ошибки, твою неправоту в том или ином вопросе, что это держало людей в напряжении».

Но, по-видимому, Уборевич умел признавать и свои собственные ошибки. В письме Наркому внутренних дел Ежову 9 июня 1937 года он писал: «Я знал, что Тухачевский давно ненавидит Ворошилова, что Тухачевский честолюбец и интриган, но все это я скрывал от партии — наоборот, где только можно, хвалил и поддерживал Тухачевского. Военный авторитет Тухачевского был для меня непререкаем. Мне казалось, что он правильно и настойчиво ставит новейшие наболевшие вопросы. Теперь только мне ясно видно, что в его постановке не было ни исторической, ни современной научной базы — был авантюризм, безрасчеттвость и вредительство»[102].

Однако хвалебные дифирамбы Жукова, сочиненные задним числом, плохо стыкуются с реальной деятельностью Уборевича, как военачальника, возглавлявшего один из важнейших округов на западной границе страны. После расстрела Тухачевского и его подельников НКВД осуществило комплексную проверку состояния авиации РККА. Одно из спецсообщений «о состоянии ВВС в Белорусском Военном округе по итогам обследования УНКВД Западной области» Ежов представил в Кремль 15 июля 1937 года:

«№ 58 479 Сов. секретно