Шрифт:
Качели
Хаим Нахман Бялик
(для детей, перевод с иврита)
Кач-ну, кач-ель,Вниз упал и вновь взлетел.Что под нами?Что над нами?Я да тыПеред глазами.Вместе взвешеныВесамиМеж землёйИ небесами.* * *
«Как сложилась песня?..»– Трюк простой.Уверяю – не в снежинках дело:Тюбик мой уже почти пустойЖизнь ступнёю тяжкою задела.Закрутила в трубочку (сопя)Волосатой дланью Мироздашки,И полезли тонкие барашкиПасты слов, – давленья не стерпя.Так что не судите здесь сурово:Был бы гений или символ-секс, —Чтоб так жил, не вякнул бы ни слова, —Молча б пил прекрасный дар небес. * * *
Я два восемьдесят поставил,И «Иверский свет» в руках.Рубль семьдесят добавил,И искрится Пастернак.«Драгоценных вин» бесценность И «Живаго» без цены.Перестройка жизни бренной —Только не было б войны.Всю историю сызнова:Ленин – сволочь, Сталин – гад.«Матерлизм» плохое слово.Ленинград – не Ленинград.Европейцы – люди наши,А еврейцев в ИзраильОтпускаем, ручкой машем,Демократии отпляшемСреднерусскую кадриль. * * *
Клеймите пессимизмунылый:«Могильный холм горбатого исправит».Мой голос оптимизмом залит:«Даже горбатого целит могила».Сомнамбыль
1Вроде бы сон, но как наяву:Мёртвый отец ясновидел ему……Не было взрыва – был фейерверк.Люди, повысыпав, смотрят наверх.«Чудо!.. Смотрите!.. Шипенье!.. Свеченье!..Что-то пульсирует, как от волненья!..Словно огромная Мира ДушаНас обнимает, боли глуша…Прав, видно, был Тот, кто Книгу слагал…Вот и пришёл к нам большой карнавал!..»Радостны лица, наивны улыбки……Разные слухи…Но верят не шибко…Всем объявили: «Спасенье пришло!Зону очертим, чтоб не ушло.Домик красивый построим ему.Все за работу! Старшой – Меламу…»Белая сказка – сажа былин,Страшные зайцы да горечь-полынь…Вещий тот сон и чудной командир.2Что же знали они (и незнать не моглиЛиквидаторы призрачной зоны),Те, летевшие клином домой журавлиЧерез ад фермионно-бозонный?Над прудом увернувшись от купола ЗлаПриземлились на Чёрной Былине.С терпеливым доверием ждали, покаСтранный люд врачевал лапу их вожакаУ заглохшей от горя машины.И взлетев в небеса благодарной дугой,Сожалели своими крылами,Что не смогут помочь этой стае людской,Провожающей их со слезами. * * *
Что это всё я кругами, кругамиВ водовороте жизненной ямы?Сердце слабеет,Злоба редеет,Мысли «мудрее»,Но дьявол довлеет.Выплыву ль?.. Сволочи!«Мэйдэй» не слышат!..Только три звёздочкиВ сумраке дышат.* * *
От тебя ничего не осталось.Был героем и весь усох.Столько книг никогда не читалось,Столько – не перечёркивал строк.Пред тобой, безутешно кривляясь,Вязнет в зеркале вялый рот.Сумасшедшая пляшет старость,Пустоглазую в круг зовёт. * * *
Всё будет так, как я хочу.Нечаянно и непонятно.И всё, что представлялось невозвратным,Подвластно времени – жестокому врачу.Рванёт освобождённая душа,Обмякнет тело, распрямятся руки.Огонь обнимет кости. Не спеша,Исчезнет то, что содержало муки.Моих протонов взмоют вереницы,Внедряясь в мира новые творенья,И девушка, чтоб одолеть сомненья,Сорвёт цветок, в котором атом мойкружится.О чудо жить и умирать,И возвращаться сонмами подобий.Не сознавать и сознавать.Смеяться, плача у надгробий. * * *
Нет, этот климат не для меня.Мне бы уехать, уехать отсюда.Где-то нетронутые звенятВоды прозрачные в роще-чудо.Лето короткое, как ночлег,Не выжигает из тела душу:В нём уже слышен осенний забегПеред тоской белоснежной стужи.Я б и уехал, и сгинул бы след,Но тут случилась как раз заваруха:Не досказала мне свой секретШёпотом жарким одна девчуха.Носик наморщив в таинстве важном,Вся в ореоле глазищ развёрстых,Прощекотала мне ухо страшным:Дрался в их садике мальчик толстый!.. * * *
Шабат-шалом ещё не наступил,И содрогаясь, небо жадно пьёт,Под утомлённый рёв своих турбин,В Москву взлетевший круто самолёт.Диспетчер Сеня, парень средних лет,Московский вдруг увидел белый снег,Московский он увидел ясно двор,В экран вперив свой утомлённый взор.Увидел женщину в серебряном окне,Махавшую ему давно рукой,Чтоб возвращался сын уже домой…Промолвил: «Мама», – словно бы во сне.Шабат-шалом ещё не наступил,Ещё взлетают в небо самолёты…Диспетчер Сеня что-то загрустил:В душе-радаре детства «некудоты» [18] .18
Некудот – точки (иврит).
* * *
Я тоже пою,Круглоглазая птица, но ты – от любви —я – от боли.Ты песню свою,А я песню мою.Я в клетке, а ты на просторе.Ты, радуясь жизни, чирикаешь всласть —Угрюмы мои бормотанья.Ты – в небе, но не боишься упасть —В грязи я страшусь утопанья.Ах, как он был прав, длиннохвостыймудрец,Пред Господом вслух заявляя,Что разум, внедрённый в «творенья венец»,Мучения лишь доставляет.Что лучше пичугой весёлой летать,Не зная о смерти и тлене,Чем смысл и границ в необъятном искать,Душою погрязши в смятеньи.