9. По окончании свадебного торжества он возвратился в Иерусалим с еще более значительной армией, так как и Сосий примкнул к нему с сильным войском, состоявшим из конницы и пехоты. Вся соединенная армия, около одиннадцати легионов [934] пехоты и шести тысяч конницы (не считая огромного числа союзников из Сирии), расположилась лагерем близ северной стены города. Сам Ирод опирался на заключение римского сената, которым он был назначен царем, а Сосий на Антония, который все войско, находившееся под его командой, предоставил к услугам Ирода.

1. Население осажденного города переживало самые разнообразные волнения. Слабые толпились вокруг Храма и почитали счастливым и блаженным того, который в то же время умирал; более смелые, образовавшие шайки, занимались разбоем и особенно усердно грабили окрестности города, так как чувствовалась нужда в жизненных припасах для лошадей и людей [935] ; лучшая дисциплинированная часть ратного люда отдавалась защите осажденных: они отгоняли от стен строителей шанцев и каждый раз изобретали новые защитительные средства против осадных орудий. Но ни в чем они так бойко не превосходили врагов, как в проведении мин.

2. Для прекращения разбойничьих вылазок царь прибег к засадам, которыми действительно положил им конец; для пополнения недостатка в съестных припасах он организовал подвоз продуктов из более отдаленных местностей. Военная опытность римлян давала ему некоторый перевес над иудеями, но в смелости он их не мог превзойти. В открытом поле они, хотя не дрались с римлянами, так как тут они видели перед собою верную смерть, но через свои подземные ходы они внезапно появилялись в их среде, и прежде чем те успевали разрушить одну часть стены, они возводили другую. Короче говоря, ни руки у них не уставали, ни их творческая сила не исчерпывалась, они были готовы на самое крайнее сопротивление. Несмотря на чудовищные силы осадного войска, они выдержали осаду в течение пяти месяцев, пока наконец некоторые избранные воины Ирода не собрались духом и не взлезли на стену; вслед уже за ними вторглись в город центурионы Сосия. Прежде всего было взято место Храма. Когда войско ворвалось, началась везде страшная резня, ибо римляне были ожесточены долгой продолжительностью осады, а преданные Ироду иудеи ревностно старались не оставить в живых никого из противной партии. Целые толпы были уничтожены в тесных улицах, в домах, где они были стиснуты, и на пути бегства в Храм; не было сострадания ни к бессловесным малюткам, ни к старцам, ни к беззащитным женщинам. Хотя царь разослал людей и призывал к пощаде, но ни один солдат не остановился; как бешеные они неистовствовали против всякого возраста. Тут и Антигон, забыв свой прежний сан и настоящее положение, вышел из своего замка и припал к ногам Сосия. Не тронутый такою превратностью судьбы, Сосий разразился неудержимым хохотом и назвал его Антигоной. Однако он не отпустил его, как женщину, а, напротив, приказал заключить его в кандалы и приставить к нему стражу.

3. Ирод, который превозмог своих врагов, должен был теперь позаботиться о том, чтобы обуздать своих иностранных союзников, потому что чужеземцы массами устремились в Храм с целью рассмотреть его святыни. Просьбами, угрозами, а отчасти даже силой оружия царь оттеснял их назад; он слишком хорошо понимал, что его победа превратится в самое гибельное поражение, если они узрят кое-что из того, что должно остаться скрытым от человеческих глаз. Вместе с тем он должен был позаботиться теперь о прекращении грабежа в городе. Он настоятельно спрашивал Сосия: намерены ли римляне прежде опустошить город, очистить его совершенно от денег и людей, а затем уже оставить его царствовать над пустыней? За такую массу пролитой крови граждан и владычество над всем миром казалось ему недостаточным возмездием. Когда же Сосий возразил, что поневоле приходится предоставить солдатам грабить город, как награду за трудности осады, то он вызвался наградить всех из своей собственной казны. Этим он хотел выкупить все, что еще уцелело в его столице, и тотчас же исполнил свое обещание. Он блестяще вознаградил каждого солдата, предводителей – в соответствующем размере, но самого Сосия, действительно, по-царски. Никто не покинул Иерусалима без денег. Сосий посвятил божеству золотой венок и выступил из Иерусалима, повезши с собою Антигона скованным в цепях для Антония. Топор, как он того заслужил, положил конец его жизни, которую он до последнего мгновения провел в тщеславных надеждах (107 до разр. Хр.) [936] .

4. Царь Ирод предпринял теперь чистку иерусалимского населения. Своих единомышленников он еще больше привязал к себе пожалованием им почетных должностей; приверженцев же Антигона он приказал казнить. Вследствие недостатка в наличных деньгах он все свои драгоценности перечеканил в монеты и послал их Антонию и его приближенным [937] . Этим одним он все-таки не мог купить себе продолжительный покой, потому что Антоний давно уже страдал любовью к Клеопатре и всецело был порабощен своей страстью. После того как Клеопатра покончила с собственным своим семейством и никто больше не остался из ее кровных родственников, она обратила свою кровожадность на чужие страны. Интригами и клеветой против сирийских князей она старалась склонить Антония на их казнь, надеясь тем скорее унаследовать их владения. Она уже бросала жадные взоры также на Иудею и Аравию и исподтишка принимала меры к низвержению правителей обеих этих стран, Ирода и Малиха.

5. До этих пор Антоний беспрекословно исполнял все ее требования; но убийство храбрых людей и выдающихся царей он считал преступлением. За то он уклонялся от близкой дружбы с ними и отнял у них для Клеопатры обширные местности. Так были отняты и уступлены Клеопатре пальмовый лес возле Иерихона, где добывается бальзам, и все города, лежавшие по ту сторону реки Елевтера [938] , за исключением Тира и Сидона. Сделавшись владетельницей этих последних, она провожала Антония в его походе против парфян до Евфрата и прибыла через Апамею и Дамаск в Иудею. Богатыми подарками Ирод смягчил ее враждебное расположение и снял у нее в аренду оторванные от его царства владения за 200 талантов в год, после чего он со всевозможными почестями провожал ее до Пелузия. Недолго спустя (104 до разр. Хр.) появился Антоний из парфянского похода и вез с собою пленным сына Тиграна, Артабаза, как подарок Клеопатре, так что вместе со всеми сокровищами и всей добычей ей предоставлен был также парфянин [939] .

1 В начале войны при Акции Ирод вместе с Антонием приготовлялись к походу [940] , так как теперь волнения в Иудее были вообще подавлены и даже Гиркания, где до тех пор держалась еще сестра Антигона, была также в его руках. Клеопатра сумела, однако, помешать Ироду разделять опасности войны вместе с Антонием. Она, как уже было замечено, имела свои корыстные виды на Ирода и аравийского царя, а потому она уговорила Антония поручить Ироду войну с аравитянами [941] , рассчитывая на то, что если Ирод победит, она получит Аравию, а если он потерпит поражение, ей достанется Иудея, и таким образом она одному из этих двух владетелей приготовит гибель через другого.

2. Дело кончилось, однако, к выгоде Ирода. Сперва он взял у них заложников, а затем напал на них у Диосполиса с собранным им большим отрядом конницы и выиграл сражение, несмотря на храброе сопротивление врага. Это поражение вызвало сильное волнение среди арабов: они собрались опять в больших силах у Канафы в Келесирии и ожидали здесь иудеев. Прибыв туда со своим войском, Ирод намеревался вести войну со всею осторожностью и приказал прежде всего устроить укрепленный лагерь. Но солдаты его не хотели повиноваться. Поощренные первой победой, они ударили на арабов и при первом наступлении обратили их в бегство. Но при преследовании неприятеля Ироду подставлена была ловушка: Афенион, один из полководцев Клеопатры, его всегдашний враг, велел жителям Канафы напасть на него с тыла; это неожиданное нападение возвратило также бодрость арабам: они обернулись лицом, выстроились опять в ряды и на неудобопроходимой, усеянной камнями равнине обратили войско Ирода в бегство и произвели здесь страшное побоище. Спасшиеся от смерти в сражении бежали в Ормизу; но и там они были застигнуты арабами, оцепившими их со всех сторон, и вместе со своим лагерем попали в их руки.