— «Ей Богу, приду, Марьянушка», отвчалъ Епишка и, растолкавъ двокъ, дорвался до Марьянки и обнялъ ее: «съ Киркой приду, во какъ! Ты полюби его, мамочка!» шепнулъ онъ ей.

— «Самъ его съшь, Кирку твоего», громко и сердито отвчала Марьяна и, вырвавшись, такъ сильно ударила казака по спин, что рукамъ себ сдлала больно. Двки засмялись. — «Ну, идешь что ли къ Ямк то?» сказалъ старый казакъ, желавшій поскорй добраться до чихиря.

— «Идемъ, идемъ!» отвчалъ Епишка: «а вы, двки, какая изъ васъ, бги за мной къ бабк. Чихирю на вашъ хороводъ ведро жертвую, бабка отпуститъ. Нельзя. Двки хороши!»

— «Да и медку то пришли».

— «Ладно. Батяка Епишка гуляетъ нынче, такъ знайте», сказалъ онъ и снова, взявъ казаковъ справа и слва, пошелъ дальше. — Востроглазая Степка, которую вся станица уже знала за любовницу Епишки, вызвалась пойти зa угощеньемъ. Кирка отсталъ отъ казаковъ и остался въ хоровод.

На зар [46] Кирка шелъ домой, Марьяна, отворивъ двери, вышла къ скотин. Онъ вскочилъ къ ней: «Мамушка! что хочешь, длай, завтра женюсь». — Она, растерянная и счастливая, выбжала изъ клевушка къ матери. Что будетъ теперь. — Кирка сталъ ходить къ ней и въ станиц заговорили.

Въ это утро Дампіони приходилъ и научилъ Ржавскаго. Онъ напоилъ Хорунжаго и мать. Марьяна жала ему руки, ревновала. — Цлую ночь.>

Молодые казаки гуляли до свта. Кирка и товарищъ его Илясъ рано утромъ должны были идти на кордонъ за пять верстъ отъ станицы. —

Передъ зарей поднялся сырой туманъ отъ земли и окуталъ станицу. Туманъ уже серебрился и свтился, когда Кирка вернулся къ дому. Только вблизи, подойдя вплоть, онъ увидалъ мокрый заборъ и старыя гніющія доски своего крылечка. Хата однако была отперта и въ клети чернла отворенная дверь, сквозь которую онъ видлъ синюю рубаху матери. —

Онъ вошелъ въ хату, снялъ ружье, осмотрлъ его, и, доставь два пустыхъ хозыря и мшечекъ съ пулями и порохомъ, сталъ длать заряды, изрдка весело поглядывая въ окно и все мурлыкая псню. Заслышавши знакомые шаги по скрипящимъ сходцамъ, мать оставила коровы и, забравъ въ подолъ дровъ, вошла въ хату.

— Аль пора? сказала она. — На кордонъ собираешься? —

— Илясъ зайдетъ, вмст пойдемъ, отвчалъ сынъ. —

— Тогда въ сняхъ пирога возьми, я теб мшочикъ припасла, сказала старуха, продолжая еще сильными, жилистыми руками бросать дрова въ широкую холодную печь.

— Ладно. А коли завтра изъ-за рки съ лошадью Хаджи-Магоматъ придетъ, ты его на кордонъ пришли. Не забудь, смотри.

Между хозяйственными хлопотами мать подала сыну обуться и зашила черкеску, которую онъ разорвалъ вчера на забор. —

— «Господи Іисусе Христе сыне Божій, помилуй насъ!» раздалось подъ окномъ черезъ нсколько времени. Это былъ Илясъ, зашедшій за товарищемъ.

— Аминь, отвчала старуха, и Илясъ вошелъ въ хату. Кирка затянулъ ремень пояса, взялъ бурку, перекинулъ ружье и мшокъ за плечи и вышелъ на улицу.

— Богъ проститъ, Кирушка, проговорила старуха, перегнувшись черезъ заборъ, провожая глазами двухъ парней, скорыми шагами удалявшихся по улиц. — Смотри, не гуляй тамъ-то. Не спи въ секрет.

— Прощай, матушка! отвчалъ сынъ, не поворачивая головы. И казаки скрылись въ туман. Старуха надла стоптанные чувяки на босыя ноги и вернулась къ скотин. Еще ей много было дла до утра.

— Баба! вдругъ послышался ей изъ-за забора здоровый голосъ сосда Ерошки: — А баба! Аль здохла?

Старуха подошла къ забору, оглянулась и разсмотрвъ въ туман Ерошку, который въ одной рубах и порткахъ стоялъ у забора, подошла къ нему.

— Дай бабочка, молочка, а я фазанчика принесу, сказалъ онъ, подавая ей черепокъ. — Старуха молча взяла черепокъ и пошла къ избушк. — Хочу въ старые сады сходить, ребята говорили, свиней видали, да вотъ кашицы сварю. Что проводила парня-то?

— Проводила, проводила, покачивая головой сказала старуха..... Ты, дядя, къ эсаулу то сходи, прибавила она помолчавъ немного.

— Ну вотъ спасибо, бабочка умница, отвчалъ Ерошка, принимая отъ нея молоко. — Я схожу, схожу. Нынче некогда. Завтра схожу. — И сильная фигура Ерошки скрылась отъ забора. Черезъ нсколько минутъ онъ былъ уже готовъ и съ ружьемъ и кобылкой за плечами, свиснувъ собакъ, пробирался задами изъ станицы. Старикъ не любилъ встрчаться съ бабами, выходя на охоту, и потому шелъ не въ ворота, a перелзалъ черезъ ограду. —

Но нынче ему было несчастье; едва онъ вышелъ на дорогу, какъ увидалъ арбу на пар воловъ, которая остановилась передъ нимъ. Низкіе быки нетерпливо поворачивали дышло то въ одну, то въ другую сторону и чесали себ спины; передъ быками съ палкой, останавливая ихъ, стояла высокая казачка въ розовой рубах, какъ всегда окутанная до глазъ блымъ платкомъ. —

— Вишь рано выбралась, сказалъ Ерошка, поравнявшись съ ней и узнавъ въ ней Марьяну. — Здорово ночевала?

— Куда Богъ несетъ, дядя? сказала она.