В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смыcле), что Пьер, отвечая бессознательною улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.

— Capitaine Ramball du 13-me l'eger, d'ecor'e pour l'affaire du Sept, [257] — отрекомендовался он с самодовольною, неудержимою улыбкой, которая морщила его губы под усами. — Voudrez vous bien me dire `a pr'esent, `a qui j'ai l'honneur de parler aussi agr'eablement au lieu de rester `a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [258]

Пьер отвечал, что не может сказать своего имени и, покраснев, начал было, пытаясь выдумывать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.

— De gr^ace, — сказал он. — Je comprends vos raisons, vous ^etes officier... officier sup'erieur, peut-^etre. Vous avez port'e les armes contre nous. — Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout `a vous. Vous ^etes gentilhomme? [259] прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. — Votre nom de bapt^eme, s'il vous pla^it? Je ne demande pas davantage. M-r Pierre, dites vous... Parfait. C’est tout ce que je d'esire savoir. [260]

Когда принесены были баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас же сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая: excellent, exquis! [261] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплою водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он, не переставая, разговаривал во время обеда.

— Oui, mon cher m-r Pierre, je vous dois une fi`ere chandelle de m'avoir sauv'e... de cet enrag'e... J'en ai assez, voyez-vous, de balles dans le corps. En voil`a une (он указал на бок) `a Wagram et de deux `a Smolensk, — он показал шрам на щеке. — Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est `a la grande bataille du 7 `a la Moskowa que j’ai recu ca. Sacr'e Dieu, c’'etait beau! Il fallait voir ca, c’'etait un d'eluge de feu. Vous nous avez taill'e une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d’un petit bonhomme. Et, ma parole, malgr'e la toux, que j'y ai gagn'e, je serais pr^et `a recommencer. Je plains ceux qui n’ont pas vu ca.

— J’y ai 'et'e, — сказал Пьер.

— Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, — продолжал француз. — Vous ^etes de fiers ennemis, tout de m^eme. La grande redoute a 'et'e tenace, nom d’une pipe. Et vous nous l’avez fait cr^anement payer. J'y suis all'e trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous 'etions sur les canons et trois fois on nous a culbut'e et comme des capucins de cartes. Oh! c’'etait beau, m-r Pierre. Vos grenadiers ont 'et'e superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme `a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples qui s’y connait a cri'e: bravo! — Ah, ah! soldat comme nous autres! — сказал он после минутного молчания. — Tant mieux, tant mieux, m-r Pierre. Terribles en bataille.. galants.... — он подмигнул с улыбкой, — avec les belles, voil`a les Francais, m-r Pierre, n'est ce pas? [262]

До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть-чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.

— A propos, dites donc, est-ce vrai que toutes les femmes ont quitt'e Moscou? Une dr^ole d’id'ee! Qu'avaient-elles `a craindre?

— Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [263] — сказал Пьер.

— Ah, ah, ah!.. — Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. — Ah! elle est forte celle-l`a, — проговорил он. — Paris?... Mais Paris... Paris...

— Paris la capitale du monde... [264] — сказал Пьер, доканчивая его речь.

Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.

— Eh bien, si vous ne m’aviez pas dit que vous ^etes Russe, j’aurai pari'e que vous ^etes Parisien. Vous avez ce je ne sais quoi, ce... [265] — и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.

— J’ai 'et'e `a Paris, j’y ai pass'e des ann'ees, — сказал Пьер.

— Oh ca se voit bien. Paris!... Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent `a deux lieux. Paris, c’est Talma, la Dusch'enois, Potier, la Sorbonne, les boulevards [266] — и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: — il n’y a qu’un Paris au monde. Vous avez 'et'e `a Paris et vous ^etes rest'e Russe. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [267]