— Enfin je vous retrouve, mon cher Pilade, 170 — сказал он 171 , подходя к нему.

— Bravo! — закричал Пьер, вскакивая, и, взяв под руку 172 Рамбаля с тем самоуверенным пренебрежением, с которым он хаживал по балам, 173 вывел его за балаган.

— Ну как не дать мне знать, — упрекал Рамбаль, 174 — это ужасно, положение, в котором вы находитесь. Я потерял вас из виду, я искал. Где и что вы делали?

Пьер весело рассказал свои похождения, свое свидание с Даву и расстреляние, на котором он присутствовал. 175 Рамбаль пожимал плечами и хмурился, слушая его. Когда Пьер кончил, Рамбаль обнял и поцеловал его.

— Mais il faut finir tout ca, — говорил он. — C’est terrible. 176 — Рамбаль посмотрел на босые ноги Пьера. Пьер улыбнулся. 177

— Le diable n’est pas aussi noir qu’on le fait. Et j’ai eu des moments bien doux, dans cet espace de temps, 178 — сказал Пьер.

— Et savez vous que j’ai de la peine `a vous reconna^itre, mon cher ami, 179 — сказал Рамбаль, улыбаясь и всё поглядывая на босые ноги и на узел, который он, 180 входя в балаган, сложил.

— T^ot ou tard ca doit finir, — сказал Пьер. — La guerre finira un jour et deux mois de souffrance en comparaison de toute la vie... 181 — сказал Пьер, вспоминая слова Платона Каратаева: «час терпеть, век жить». — Pouver vous me dire quelque chose de ce que se fait dans le monde des armes? Aurons nous encore la guerre ou la paix? 182

Даже Рамбаль, считавший себя другом, и тот рассердился при этом вопросе.

— On a fait des sottises et des horreurs! — сердито вскрикнул он. — Je crois que l’Empereur a perdu la t^ete. Et que tout ca ira au diable — c’est tout ce que je puis vous dire. 183

И как будто сердясь на себя за то, что он сказал это, он поспешно переменил разговор.

— Mais savez vous, — сказал он, опять улыбаясь, — vous avez tr`es bonne mine. Vous ^etes un homme superbe! Et je voudrai que vous puissiez ^etre vu dans cet 'etat par celle... 184 vous savez. Ah malheureusement, mon temps ne m’appartient pas, 185 — сказал Рамбаль, оглядываясь — в к[оляске] сидели ф[ранцузские]. о[фицеры]. — De ce pas je vai chez le commandant et je fais mon possible pour vous faire mettre en libert'e, en attendant voil`a, — он указал на мешок, — vous trouverez la un choube, bottes habillement d’hiver complet et diff'erentes petites choses. 186

Рамбаль поспешил переменить разговор, чтобы Пьер не благодарил его. Пьер благодарил его и был тронут тем, что сделал для него Рамбаль, но он знал, что завтра всё это отнимут у него, но он не сказал этого.

Переменяя разговор, Рамбаль сказал:

— Eh bien, j’ai vu votre palais `a la porte, comment l’appelez vous. Il 'etait intact il y a une semaine. Et vous voir, vous, le possesseur de toutes ces richesses, ici, dans cet 'etat. Oh! nous vivons dans un temps terrible. Et il y a quelqu’un qui repondra `a la France de tout le mal qui a 'et'e fait. Adieu, mon cher ami, au revoir dans des circonstances plus heureuses, 187 — сказал Рамбаль 188 и, обняв Пьера, побежал к коляске. 189

190 На другой день у Пьера отняли и новые сапоги, и le шуба, и les petites choses, 191 которые были хлебы белые и сыр, а на третий день пришел новый конвой, пленных вывели по Смоленской дороге. 192

(Новая глава)

Пьера в этот день не отвели назад в сарай, а одного, отделив от других, оставили на новой гауптвахте на Девичьем поле. О нем ожидали какого-то особенного распоряжения. И когда это распоряжение пришло, его повели 194 куда-то. Солдат, ведший его, поздравил его с тем, что он так хорошо отделался, и объявил ему, что он теперь поступает в разряд военнопленных. Пьер не понимал того, что ему говорили. Его способность соображать и мыслить, потерянная им с ударами барабанов, еще не возвращалась к нему. Балаган, в который привели Пьера вечером 195 в день казни, был один из десятка таких балаганов, построенных французами из обгорелых бревен, досок и тесу на левой стороне Девичьего поля. На 196 каждый такой балаган была своя кухня и при всех балаганах были сменявшиеся караулы французских солдат. Тот балаган, в который ввели Пьера, разделялся на два отделения: одно для офицеров, другое для солдат. Отделения ничем матерьяльным не были разграничены между собой, но отделения эти существовали. У офицеров были лавки, два стола и койки, у солдат спали на соломе на земле, и только одна дверь на кольях служила им вместо стола. Офицеров, в том числе два штатские чиновника, было восемь, солдат было 15 человек. 197

Когда Пьера ввели в единственную дверь балагана, офицеры и солдаты окружили нового товарища, расспрашивая его, кто он, где взят и что с ним было. Офицеры, в особенности один старый поручик с подвязанной щекой и желтым лицом, очевидно первенствующий здесь в балагане, узнав в Пьере человека высшего сословия, повел его в свое отделение. Солдаты, хотя и в плену, оказывали офицерам должное уважение и только позволили себе подойти и молча слушать то, что рассказывал Пьер подвязанному поручику, посадившему Пьера подле себя. Пьер, радостно оглядываясь на участливые глаза, глядевшие на него со всех сторон, рассказал всё, что с ним было, умолчав о своем намерении убить Наполеона и о спасении девочки. Он сказал, что он был московский житель, имел дом свой 198 в Москве.