— Мари, что? убит? — угадала Наташа, 959 входя в спальню матери.

Мать лежала 960 на кресле, странно неловко вытягиваясь, билась 961 головой 962 об ручку кресла.

Соня и девушки держали ее за руки.

— Наташу, Наташу, — кричала она. — Неправда, неправда. Он лжет. Наташу, — кричала она, не узнавая ее и отталкивая. — Подите прочь все. Неправда. Убили. Ха-ха-ха-ха!

Слезы выступили в глаза Наташи и лились из них, но она не рыдала. Рот ее 963 сложился в выражении твердой силы, только вся челюсть изредка вздрагивала. Она подошла к матери, обняла, подняла ее, подложила подушки и, положив ей голову на грудь, стала целовать ее руки, лицо, шепча ей нежные слова.

— Воды! — проговаривала 964 она. — Расстегните! Голубчик, маменька.

Мать долго бессмысленно сжимала ее голову, вглядывалась в нее на мгновенье и замолкала и опять впадала в свое прежнее беспамятство.

________

Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала, не отходила от матери, которая, кроме ее, никого не подпускала к себе, никого не слушала и которая с ней одной на третью ночь начала плакать.

Княжна Марья, отложившая свой отъезд, Соня, граф 965 — старались заменить Наташу, но не могли и видели, что она одна могла делать то, что она делала. 966

Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее, читала ей изредка, чередуясь с Соней и княжной Марьей.

Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину жизни графини. Она жила 967 наполовину только, и через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой 50-летней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой, не принимающей участия в жизни старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана — потеря любимого брата для Наташи — вызвала ее к жизни. 968

Несколько недель после получения известия Наташа, которую мать насильно отослала в свою комнату отдохнуть, Наташа пришла в комнату к княжне Марье, отложившей на некоторое время свой отъезд.

— Мне не хочется, я не могу спать, — сказала Наташа. — Можно посидеть с тобой?

— Боже мой, как ужасно, 969 что 970 я не могу тебе дать того утешенья, которое одно и которое я знаю, — сказала княжна Марья, вздохнув. — Ей лучше. Я рада, что она нынче так говорила. 971

Наташа пересела поближе к княжне Марье и пристально смотрела на нее. Она слушала то, что говорила княжна Марья, и думала: «Похожа она на него? Да, и похожа и непохожа. Нет, непохожа. Но она совсем особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. 972 Что у ней в душе? Как она думает? Как она чувствует? Как смотрит на меня? Я могла бы любить ее. Да, я люблю ее».

— Маша! — сказала она вдруг. — Ты не думай, что я дурная. Право, я 973 доб... я хоро... Маша, я тебя очень, очень люблю. — Она обняла и стала целовать ее.

<Рамбаль, знакомый Пьера, между тем уже давно находился в 975 Ярославле. Он ничего не награбил в Москве 976 и на одном из первых переходов весьма охотно сдался напавшим на него с его эскадроном казакам. Половина эскадрона его была пешая, другая половина на лошадях, кормленных соломой с крыш, которые не могли двигаться, и la chair de cheval, 977 к[оторую] ему предоставили для пищи, не нравилась ему. В самой глубине души своей он был очень доволен d’avoir tir'e son 'epingle du jeu, 978 но в разговорах с русскими в то время, как его с другими пленными офицерами препровождали в Кострому, он рассказывал чудеса про подвиги de la grrrande arm'ee 979 и удивлял тех охотников до французского языка — русских, которые разговаривали с ним, своим мужеством, и храбростью, и рыцарством, и bonne mine. 980 С казаками первое время 981 Рамбаль 982 мало разговаривал и, когда его вели, сняв с него сапоги и оружие, всё оглядывался, как бы сзади не ударил бы кто пикой, но чем дальше он шел в глубь России, тем положение его улучшалось и он становился веселее и развязнее. В самой Костроме его опять одели, хорошо поместили и, кроме кормовых денег, давали много от благотворителей и приглашали в дворянские дома на вечера и обеды.

«Cette fois cicelies ne m’'echapperont pas, les comtesses russes», думал он. «Je me rattraperais sur ce que j’ai manqu'e `a Moscou. Elles sont b..... gentilles», 983 говорил он сам с собою, подмигивая глазом и любуясь перед зеркалом своим припомаженным освежевшим лицом и усами. Рамбаль в этот вечер 5 декабря получил через костромского молодого помещика, сдружившегося с Рамбалем, приглашение к 984 Princesse и Comtesse 985 вместе. Он уж и прежде бывал на балах и вечерах в костромском обществе, пленяя дам своей турнюрой в короткой куртке и обтянутых панталонах, но он чувствовал, что то общество, в котором он бывал, было не самое хорошее общество, но теперь Princesse и Comtesse, Princesse Boug.... Comment diable ces noms russes... et Comtesse Rossitordoff, — выговаривал он. — Balekine [?] <pr'etend> que la Rossitordoff est gentille. Tant mieux. 986