Он покачал головой.

— Не для меня. Ты была права. Андерсон догадалась.

Лэйни остановилась как вкопанная.

— Что ты имеешь в виду, о чем догадалась?

Боже, если ее отец узнает, что она исправляла контрольную для одного парня, особенно для того сомнительного типа, он отправит ее в специальный интернат для девушек еще до того, как она сможет объяснить хоть что-то.

Да и какое объяснение она могла бы дать? Извини, папочка. Он был такой знойный.

— Не про тебя. — Его голос был ровный. — Она просто поняла, что я мухлевал.

— Так тебя исключили из команды? Ты отчислен? Да?

— Полторы недели. Она дала мне полторы недели, чтобы идеально выполнить домашнее задание и сдать тест по теме. После этого я могу тренироваться с командой. Если я сдам.

Она уставилась на него.

— Но это же отлично! Ты можешь просто выполнить работу и…

— Это не отлично. — Его голос стал ледяным. — Я даже не могу сделать чертово домашнее задание. Я не сдам тест.

— Но я все еще могу помочь тебе.

Он потянул руку и остановил ее.

— Да? Почему?

Ее дыхание сбилось, воздух метался по ее легким.

— Потому что, потому…

В его взгляде читалась ожесточение.

— Что, тебе хочется сделать очередную отметку в списке добрых дел? Помощь охреневшим учащимся в сдаче теста по математике? Почему тебе просто не наплевать, а, Лэйни?

Она дернулась назад. Его грудь быстро вздымалась и опускалась, и у нее было подозрение, что если она положит ладонь на его толстовку, она почувствует, что его сердце бьется также быстро, как и ее. Солнечный свет уже разливался между деревьями, и капелька пота поползла у нее по шее.

Внезапно он отвернулся и, глубоко выдохнув, провел рукой по волосам, откинув их назад.

— Извини. Дело не в тебе.

Лэйни хотелось положить руку на его плечо, но она не была уверена, как он на это отреагирует. Что он сказал? Мне надо было свалить из дома?

Ее голос по-прежнему был осторожный.

— Так твои родители были в бешенстве?

— Нет, — его руки обессилели, и он снова засунул их в карманы. Ему нужен был мобильник или что-то еще, чтобы она могла видеть, что он крутит что-то в руках. Он продолжил идти, ничего не говоря, и она поторопилась следом.

— Мои родители погибли, когда мне было двенадцать, — сказал он.

— Извини, — прошептала она.

— Моему старшему брату двадцать один, и он оформил опеку.

Она понятия не имела, что ответить.

Он мельком взглянул на нее.

— Это было пять лет назад, — сказал он спокойно. — Я справился с этим.

Она не могла поверить.

— Так значит, твой старший брат взбешен?

— Он будет взбешен, если узнает. Вчера мы крупно повздорили… по другому поводу.

У нее были ссоры с Саймоном, но ей казалось, что Габриэль не тот тип, который спорит с применением слов, слез и угроз рассказать родителям.

— Нет желания подливать масла в огонь, да?

— Типа того, да.

— Так Ник поможет тебе?

Габриэль заколебался.

— Не думаю, что это случится. — Еще пауза. — Мы с Ником не разговариваем.

Боже, какая боль была в этих словах. Она видела только отдельные кусочки в этой истории, как будто она читала в книжке только первые предложения в каждой главе. Произошло что-то значительное, и она просто не могла собрать эти кусочки вместе.

Он был временно исключен из команды, из спорта, который он обожал, даже Саймон практически молился на Габриэля и его спортивные способности. Он поссорился со своим братом-близнецом, а они, должно быть, были очень близки, так как раньше они незаметно сменяли друг друга, втайне от студентов и преподавателей.

И потом он искал ее в библиотеке. Он хотел поговорить с ней наедине. Он извинился, и она понимала, чего ему это стоило. Он видел ее насквозь, несмотря на всю ее защиту, и оставил совершенно очаровательную запись в ее тетрадке.

Нет, не очаровательную. Честную.

Отчаянную.

Это была не игра. Он действительно хотел, чтобы она позвонила.

Габриэль снова провел рукой по волосам.

— Извини, — сказал он, в его синих глазах была темнота и море эмоций. — Я затыкаюсь. Это была дерьмовая неделя.

Лэйни сделала глубокий вдох.

Затем она шагнула к нему, обвила руки вокруг его шеи и обняла его.

У Габриэля перехватило дыхание, когда руки Лэйни обвили его шею.

В тех условиях, в каких складывалась вся его жизнь, он не удивился бы, обнаружив, что она просто хочет задушить его.

Но она просто обнимала его, ее тонкие руки была сильные, а их разница в росте позволяла положить ее голову ему на плечо.