Вызжаемъ мы завтра и, должно быть, будемъ въ зд, потому что демъ за 30 верстъ. Стало быть, охоты для меня будетъ 30, 31 и 1; ежели 2-го я вернусь къ Киреевскому, 3-го выду, 4-го пріду. Здоровье мое хорошо. Садятся ужинать. Напишу завтра. Цлую тебя. Прощай, голубчикъ.

Л. Т.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 45. Датируется 28 июля в виду следующих слов письма: «Выезжаем мы завтра и день [т. е. 29] будем в езде..... Стало быть, охоты для меня будет 30, 31 и 1». В соответствии с этим в следующем письме от 31 июля мы читаем: «29 мы поехали, после завтрака». В ПЖ датировано 28 июня.

1 Николай Васильевич Киреевский. См. о нем прим. 4 к письму № 15.

2 Опера Моцарта. Прокудин-Горский описывает так обстановку и зал Киреевского: «большие окна зала были уставлены горшками свежей зелени и цветов. В правой стороне от двери, у внутренней стены стояла большая музыкальная машина. А налево в простенке окон, выходящих на двор, другая, также хорошей работы, но меньшего объема. Эта последняя заводилась всегда после обеда» («Поездка в Карачевские болота», стр. 51).

3 «Привычное Л. Н-чу изречение в смысле внешних качеств, благообразия, любезности и пр.» (н. п. С. А.).

4 «Знакомый охотник Киреевского» (н. п. С. А.).

1865 г. Июля 31. Шаблыкино.

День пропустилъ, не писалъ теб. Отъ тебя не получилъ ни однаго письма,1 и знаю отчего? Я самъ виноватъ, давъ теб адресъ въ Орелъ, тогда какъ Киреевскому пишутъ въ Карачевъ. Теперь ужъ поздно эта поправка. Въ Орл, Богъ дастъ, получу твой дневникъ. — Страшно. Но, пожалуйста, вышли 4-го числа лошадей съ письмомъ. — Теперь разказъ о себ. Пріхалъ я, какъ писалъ теб, 28 утромъ къ Киреевскому. Онъ ужъ всталъ. Меня отвели, не спрашивая, кто я и зачмъ? — въ комнату, спросили, чего я хочу — чаю, кофею. Куча грязныхъ лакеевъ въ передней встаютъ всякій разъ, какъ ты проходишь.2 Онъ ограниченный, честный, твердый человкъ, исключительно охотникъ. Изъ всхъ его разсказовъ 3/4 принадлежатъ охот. Обходилъ я весь паркъ. Паркъ хорошъ, но деревья молоды, и все таки паркъ хуже тхъ подмосковныхъ, которые ты знаешь. 29 мы похали посл завтрака въ 7 экипажахъ на скверныхъ упряжкахъ и лошадяхъ, но вс съ отличными собаками и ружьями, и съ такой важностью и степенствомъ, какъ будто мы хали на важнйшее дло въ мір.3 Пріхали за 40 верстъ, на границу Брянскаго узда,4 того лснаго, дикаго мста, о которомъ я теб говорилъ. На постояломъ двор все устроено, какъ дома: палатки, кухни. На другой день мы похали, т. е. мы, за исключеніемъ Киреевскаго, к[отор]ый остался дома бить мухъ (какъ онъ говоритъ), нкто Казаковъ,5 молодой, добрый малый, отставной гусаръ, Костецкій5 полякъ, отличный стрлокъ, Андреевъ,5 мелкопомстный дворянинъ — главный6 охотникъ, егерь Киреевскаго,7 и я. Мы убили 32 штуки, изъ коихъ я — 8. Дора8 была необыкновенна. Это признали вс. И я, стрляя по бекасу, убилъ бекаса и ранилъ Дору въ ухо. Ужасно жалко мн ее было, но опаснаго ничего нтъ. — Усталъ я ужасно. И плохо выспался нынче, но здоровъ, и даже шума въ ух нтъ. Нынче опять демъ, и, по правд сказать, чего я здсь не скажу — совсмъ не хочется хать, но длать нечего; захавши такъ далеко, надо воспользоваться, сколько можно. Правду сказать, мн здсь дороже охоты, этотъ охотничій міръ и стариковскiй. Я не жалю, что я похалъ, и не нарадуюсь. — Особенно когда пріду и увижу тебя и дтей, — тебя съ твоей улыбкой, и тебя, здоровую, счастливою и спокойною. Только чтобъ съ тобой ничего не случилось во все это время! Вотъ что: я не общаю пріхать раньше 5-го, но лошадей вышли во Мценскъ,9 не въ Богусловъ,10 а во Мценскъ, и не 4-го, а 3-го. Пускай онъ скажется на почтовой станціи, гд онъ стоитъ, чтобы мн его сыскать. Лошадей закладываютъ, надо пойти убираться. Прощай, душенька, Христосъ съ тобой.

Л. Толстой.

31 Іюля.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 45—46. В ПЖ датировано: 1 июля. В письме Толстой ошибочно пишет: «день пропустил, не писал тебе», так как предшествующее письмо — от 28 июля.

1 C. A. Толстая писала в письме от 31 июля: «Получил ли ты все мои письма? Это уже пятое. Я пишу всякий вечер, и на другое утро, рано, отвозят письмо в Чернь» (ПСТ, стр. 61).

2 Прокудин-Горский, бывший у Киреевского год спустя, описывал так: «Мы последовали..... вверх, по лестнице и вошли в большую официантскую комнату. Несколько челядинцев вскочили на ноги, а также два старика, в белых галстухах. Оба они приветствовали нас при входе по старинному обычаю, с низкими поклонами» («Поездка в Карачевские болота», стр. 51).

3 У Прокудина-Горского: «С раннего утра, у подъезда господского дома кипела деятельность. Несколько человек прислуги, в том числе и повар, личность немаловажная в этом случае, отправляясь с нами в отъезд, укладывали в дорожный фургон: провизию, зелень, ящики вин, матрацы, подушки, кухонную и столовую посуду» (там же, стр. 57).

4 Обычным местом стоянки охоты Киреевского была деревня Казинки в 40 верстах от Шаблыкина.

5 «Охотники, знакомые Киреевского» (н. п. С. А.). В книге Киреевского: «40 лет постоянной охоты» читаем: «Говоря о стрелках, которые стреляли почти постоянно хорошо, я должен упомянуть о следующих: Каз...., Мол..., Кост....., Ос....» (стр. 77). Очевидно, между другими здесь идет речь о Казакове и Костецком.

6Можно прочесть: и славный

7 Егерями у Киреевского были Федя и брат его Николай, приличной наружности молодые люди, весьма щеголевато одетые, ходившие за охотниками для ношения питья и других вещей (Прокудин-Горский, стр. 50 и 58).

8 Желтый сетер, любимая собака Толстого.

9 Уездный город Орловской губ.

10 Правильнее Богуслово или Богословская — почтовая станция на большой дороге между Мценском и Чернью (в 12 верстах от Мценска и в 16 верстах от Черни). С. А. Толстая писала 31 июля: «Напишу еще завтра, а потом 4-го вышлю лошадей и письмо в Богуслов. Как бы сама я выехала на встречу».

Во встречном письме от того же числа (31 июля) С. А. Толстая писала: «Нынче переписывала [«1805 год»] и прочла вперед немного, что я еще не видала и не читала, — а именно, как жалкий, повязанный старичек Мак приехал сам признаться, как его разбили; а кругом его любопытные адъютанты, а он почти рыдаетъ, и его свиданье с Кутузовым [гл. III второй части первого тома «Войны и мира» по изд. 1886 г.]. Мне ужасно это понравилось, оттого и пишу об этом тебе». (ПСТ, стр. 63.)