1862. Сентября 14. Москва.

Софья Андревна!

Мн становится невыносимо. Три недли я каждый день говорю: нынче все скажу, и ухожу съ той же тоской, раскаяньемъ, страхомъ и счастьемъ въ душ. И каждую ночь, какъ и теперь, я перебираю прошлое, мучаюсь и говорю: зачмъ я не сказалъ, и какъ, и что бы я сказалъ. Я беру съ собой это письмо, чтобы отдать его вамъ, ежели опять мн нельзя или не достанетъ духу сказать вамъ все.

Ложный взглядъ вашего семейства на меня состоитъ въ томъ, какъ мн кажется, что я влюбленъ въ вашу сестру Лизу.1 Это несправедливо. Повсть вашa засла у меня въ головњ, оттого что, прочтя ее, я убдился въ томъ, что мн, Дублицкому,2 непристало мечтать о счастіи, что ваши отличныя, поэтическія требованія любви... что я не завидовалъ и не буду завидовать тому, кого вы полюбите. Мн казалось, что я могу радоваться на васъ, какъ на дтей.

В Ивицахъ3 я писалъ: Ваше присутствіе слишкомъ живо напоминаешъ мнњ мою старость и невозможность счастія, и именно вы.

Но и тогда, и посл я лгалъ передъ собой. Еще тогда я бы могъ оборвать все и опять пойти въ свой монастырь одинокаго труда и увлеченья дломъ. Теперь я ничего не могу, а чувствую, что я напуталъ у васъ въ семейств, что простыя, дорогія отношенія съ вами, какъ съ другомъ, честнымъ человкомъ — потеряны. А я не могу ухать и не смю остаться. Вы, честный человкъ, руку на сердце, — не торопясь, ради Бога не торопясь, скажите, что мн длать. Чему посмешься, тому поработаешь. Я бы померъ со смху, ежели бы мсяцъ тому назадъ мн сказали, что можно мучаться такъ, какъ я мучаюсь, и счастливо мучаюсь, это время. Скажите, как честный человњкъ, — хотите ли вы быть моей женой? Только ежели отъ всей души, смњло вы можете сказать да, а то лучше скажите нтъ, ежели есть въ васъ тнь сомннья въ себ.

Ради Бога спросите себя хорошо.

Мн страшно будетъ услышать нтъ, но я его предвижу и найду въ себ силы снести; но ежели никогда мужемъ я не буду любимымъ такъ, какъ я люблю, это будетъ ужаснй.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 1. Дата определяется дневниковой записью Толстого от 13 сентября 1862 г.: «4-й час ночи. Я написал ей письмо и отдам завтра, т. е. нынче 14-го». В ПЖ письмо датировано 16—17 сентября. «Предложение было написано на четвертой части листа простой белой бумаги, уже помятой и несвежей. Передано это было вечером в спальне (с перегородкой) моей матери. Жили мы тогда на казенной квартире в Кремле, в доме возле Троицких ворот» (н. п. С. А.). На конверте надпись рукой С. А. Толстой: «Предложение Лёвочки 16-го сентября 1862 года. Москва». В Дневнике Толстого под 13 сентября значится: «Завтра пойду, как встану, и всё скажу или <застрелюсь>». Но 14 сентября письмо не было передано, так же, как и пятнадцатого. 15 сентября Толстой записал в Дневнике: «Не сказал, но сказал, что есть, что сказать». Письмо было вручено Софье Андреевне шестнадцатого сентября. С. А. Толстая вспоминала об этом так в 1912 г.: «16-го сентября...., вечером, приехали кадеты: мой брат Саша и его товарищи.... Лев Николаевич весь этот день провел у нас, и, выбрав от посторонних глаз минутку, вызвал меня в комнату моей матери, где никого в то время не было. — Я хотел с вами поговорить, — начал он, — но не мог. Вот письмо, которое я уже несколько дней ношу в кармане. Прочтите его. Я буду здесь ждать вашего ответа. — Я схватила письмо и стремительно бросилась бежать вниз, в нашу общую, девичью комнату, где мы жили все три сестры.... Письмо это я хорошенько не прочла сразу, а пробежала глазами до слов: «Хотите ли быть моей женой». И уже хотела вернуться наверх, к Льву Николаевичу с утвердительным ответом, как встретила в дверях сестру Лизу, которая спросила меня: «Ну что?» — Le comte m’a fait la proposition [граф мне сделал предложение], — отвечала я ей быстро. Вошла моя мать и сразу поняла, в чем дело. Взяв меня решительно за плечи и повернув к двери, она сказала: Поди к нему и скажи ему свой ответ. — Точно на крыльях, с страшной быстротой вбежала я на лестницу, промелькнула мимо столовой, гостиной и вбежала в комнату матери. Лев Николаевич стоял, прислонившись к стене, в углу комнаты и ждал меня. Я подошла к нему, и он взял меня зa обе руки. — Ну, что? — спросил он. — Разумеется, да, — отвечала я. Через несколько минут весь дом знал о случившемся, и все стали нас поздравлять» («Дневник С. А. Толстой. 1860—1891», стр. 21—23).

1 Елизавета Андреевна Берс. См. прим. 3 к п. № 1.

2См. прим. 4 к п. № 1.

3 См. прим. 6 к п. № 1.

1862 г. Октября вторая половина. Я. П.

Я ужасно наслаждался, читая вс эти письма.1 И читалъ съ тобой. Читай и ты со мной. Какіе вс славные, милые. Вс твои. Лучше твой міръ, чмъ мой, поганый, съ работниками.

Записка, написанная по прочтении полученных из Москвы писем к С. А. Толстой ее родных. Быть может, была написана Толстым в то время, когда Софьи Андреевны не было дома, а Лев Николаевич, в свою очередь, также должен был отлучиться, и перед уходом из дома написал жене эту записку.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 9. Датируется на основании следующих слов С. А. Толстой из ее письма к А. А. Берсу от 19 октября 1862 г.: «Сегодня получила целых два пакета писем от своих и до сумасшествия обрадовалась». В ПЖ датировано летом 1864 г.

1 «От моих родных из Москвы» (п. С. А.).

1863 г. Январь 29 — февраль. Москва.

Ничего не надо, кром тебя. Левочка всё вретъ.

Печатается по собственноручной записи Толстого, вписанной в дневник С. А. Толстой за 1863 г. Хранится в АТБ. Впервые опубликовано в издании «Дневники Софьи Андреевны Толстой. 1860—1891». М. 1928, стр. 65. Толстой вписал свои две фразы, обращенные к С. А. Толстой, после следующей записи последней под 29 января 1863 г.: «Жизнь здесь, в Кремле, мне тягостна, оттого что отзывается то тягостное чувство бездействия и бесцельной жизни, как бывало в девичье время. И всё, что я вообразила себе замужем долгом и целью, улетучилось с тех пор, как Лёвочка мне дал почувствовать, что нельзя удовольствоваться одною жизнью семейною и женою или мужем, а надо что-нибудь еще, постороннее дело». При датировке исходим из того, что Толстой написал свою запись после записи С. А. Толстой от 29 января и перед следующей ее записью от 3 марта.

1863 г. Августа 3—16. Я. П.

Соня, прости меня, я теперь только знаю, что я виноватъ и какъ я виноватъ. Бываютъ дни, когда живешь какъ будто не нашей волей, а подчиняешься какому-то вншнему непреодолимому закону. Такой я былъ эти дни насчетъ тебя и кто же [1 неразобр.] — я. А я думалъ всегда, что у меня много недостатковъ и есть одна десятая часть чувства и великодушія. Я былъ грубъ и жестокъ и къ кому же? Къ одному существу, которое дало мн лучшее счастье жизни и которое одно любитъ меня. Соня, я знаю, что это не забывается и не прощается; но я больше тебя знаю и понимаю всю подлость свою, Соня, голубчикъ, я виноватъ, но я гадокъ [1 неразобр.] во мн есть отличный человкъ, который иногда спитъ. Ты его люби и не укоряй, Соня.