Главным направлением диверсионных нападений стали транспортные суда. На них перевозилось военное снаряжение, оружие и боеприпасы, транспортные средства, а затем и военная сила из самих США и стран-союзников. По мере продолжения войны заокеанские поставки приобретали все большее значение. Собственная военная промышленность, и вообще промышленность стран Антанты работала с перенапряжением. Изменения на театре сухопутных действий приводили к сокращению и без того не обширной сырьевой базы. Истощались, и чем дальше, тем быстрее, и накопленные стратегические военные запасы. Поставки через Атлантику становились для воюющих держав Антанты жизненно важными. Росли объемы перевозок, совершенствовались навыки работы торгового и военно-морского флота. Все большему числу кораблей и торговых судов удавалось ускользать от взора командиров германских субмарин и немногочисленных надводных рейдеров [17] .

Перепробовав множество тактических схем поиска противника [18] , опробовав в стрельбе «вдогонку» и «наперехват» все новейшие типы торпед, немцы пришли к выводу, что лучший способ борьбы с многочисленными небольшими судами — не рейдеры, а направленные диверсии, и выработали программу таких диверсий, руководимых с американского берега Атлантики. При этом они удачно остановили свой выбор на капитане Франце фон Ринтелене. Его энергия, умелое руководство, корректные и вкрадчивые манеры несколько смягчали впечатление от грубости таких атташе в Соединенных Штатах, как фон Папен [19] и Бой-Эд, дипломатов вроде Думба и их бесчисленных подражателей. Капитан Ринтелен вел в Америке «малую войну», — и все же не меньше навредил американцам, чем германские дипломатические Торы и Вотаны, притворявшиеся миротворцами.

Прибыв в Америку, капитан Франц фон Ринтелен легко завербовал большой штат остервенело патриотичных тевтонов. Ринтелен снабжал диверсантов свинцовыми трубками, серной кислотой, бертолетовой солью и сахаром. Адская машина в виде сигары вызывала пожар в бункерах судна, груженного боеприпасами, после его выхода в море. Вначале было совсем нетрудно закладывать эти небольшие трубки в бункеры или трюмы грузовых пароходов, отправляемых в Европу. Вскоре эпидемия пожаров распространилась на трансатлантических линиях, как ветряная оспа в детских садах. Если удавалось пожары потушить, то затапливались трюмы — и, тем самым, портились уцелевшие боеприпасы. В результате на фронт во многих случаях попадали бракованные партии боезарядов. Неудивительно, что американские снаряды снискали себе дурную репутацию. Таким образом, германские диверсанты «заодно» помогали разжигать антагонизм между американцами и их недоверчивыми (вынужденно недоверчивыми — речь шла о прямых военных поставках, и дефекты фактически оплачивались солдатской кровью!) покупателями в странах Антанты.

Кроме этих невинных с виду трубок — примитивных зажигательных бомб, рассчитанных на определенный срок действия, — Ринтелен и его агенты пользовались другими адскими машинами, замаскированными под консервные банки, детские игрушки или обыкновенные куски каменного угля. Однако самую страшную бомбу изобрел один из главных сообщников Ринтелена, лейтенант Фай. Бомбу эту можно было приладить к рулю стоящею на якоре судна, после чего поворот руля автоматически вызывал взрыв. Фай построил макет кормы парохода и приделал к ней заправский руль. К рулю он прикрепил детонатор, заканчивавшийся заостренным стальным винтом. Винт соединялся с рулевым валом, и когда вал поворачивался, с ним вместе вращался и винт, постепенно высверливая путь в детонатор. Острие протыкало капсюль, происходил взрыв, и руль отрывало от корабля. Изобретательный диверсант был ранен на испытаниях, но не оставлял дела, пока не добился четкой работы модели. Вскоре на моторной лодке он пробрался в нью-йоркский порт, где под предлогом аварии двигателя подплыл к рулю одного из крупнейших военных транспортов, приладил свою адскую машину, после чего благополучно улизнул. На той же «неисправной» моторке он повторил эту операцию. Результаты сказались весьма быстро и очень убедительно. Суда вышли в море — и на каждом произошла поразительная, таинственная катастрофа: руль исчезал, а корма оказывалась разрушенной взрывом. Команде одного парохода пришлось бросить его на волю волн, другой пароход успел подать сигнал бедствия, и его отбуксировали в ближайший порт. Эти диверсии, конечно же, вызвали реакцию служб охраны. Теперь Фай уже не решался показываться в гавани на той же моторной лодке. На каждом транспорте были организованы постоянные дежурства, акваторию патрулировали и просматривали специальные посты наблюдения. Каждого, кто пытался пришвартоваться к транспортам, тщательно проверяли. В этих условиях подвезти мину к рулю какого-нибудь судна не удалось бы. Тогда Фай смастерил пробковые плоты и устанавливал адскую машину на них. В темноте, толкая перед собой плот, он подплывал к пароходу, местоположение которого было разведано заранее, и прилаживал адскую машину к рулю. Подобные ночные вылазки он предпринимал в течение многих недель — не только в Нью-Йорке, но и в Балтиморе, и других портах Атлантического океана. Но число транспортов, предназначенных для перевозки военного снаряжения и боеприпасов, возрастало так быстро, что вскоре все американские гавани оказались ими забиты. Усиливались и меры безопасности. Вся шпионско-диверсионная организация оказался недостаточно сильна, чтобы помешать регулярному отплытию и тщательно замаскированному передвижению этих транспортов. Тогда немецкие диверсанты изменили тактику. Они занялись финансированием враждебных Англии ирландских агитаторов для организации забастовок на снарядных заводах и в доках главнейших портов Атлантического побережья.

Деятельности лично фон Ринтелена был положен бесславный конец природной или намеренной глупостью капитана фон Папена [20] , германского военного атташе в Вашингтоне. Его неуклюже «зашифрованные» депеши, выполненные примерно на уровне, воспетом Я. Гашеком в бессмертных «Похождениях бравого солдата Швейка», которые англичане легко перехватывали и расшифровывали, — сообщали о предстоящем возвращении Ринтелена на родину под «нейтральной» личиной. Разумеется, диверсанта опознали и сняли в Англии с парохода голландско-американской линии «Нордам». После встречи с начальником английской морской разведки адмиралом сэром Реджинальдом Холлом и его помощником лордом Хершеллем, немецкого капитана отправили в тюрьму в Донингтоне.

Когда Соединенные Штаты вступили в войну, они потребовали выдачи Ринтелена не как военнопленного, боровшегося против американцев, а как преступника, совершившего уголовные деяния. Франц фон Ринтелен был выдан, осужден федеральным судом и приговорен к четырем годам заключения в каторжной тюрьме Атланты. Как и многие его сообщники, Ринтелен протестовал против столь грубого обращения американцев с морским офицером и дворянином. Но не подлежит сомнению, что в большинстве стран Европы его бы осудили за шпионаж и расстреляли. Во время процесса над Ринтеленом были раскрыты далеко не все его преступления; некоторые оставались неизвестными до самого конца войны.

Были пароходы, которым изумительно везло. Бывший германский океанский пароход «Де-Кальб» беспрепятственно совершал многочисленные рейсы во Францию в качестве американского военного транспорта, и лишь впоследствии оказалось, что его коленчатый вал насквозь пропилен германскими диверсантами. Точно так же норвежский грузовой пароход «Гюль-демприс», начавший свой рейс в Нью-Йорке в январе 1917 года, перевозил разные фузы до конца июля, последний раз в Неаполь, где подвергся чистке его кормовой отсек. И там были обнаружены две мощные динамитные бомбы.

Несколько месяцев американские солдаты гибли на полях сражений в Европе. Газеты публиковали документальные сообщения, рассчитанные на «патриотический энтузиазм», но достигли лишь обратного результата: патриотическая волна шла на спад. Что же касается «классово сознательного» пролетариата, то он с самого начала боролся против войны; знаменитый лозунг русских большевиков о поражении своего правительства в империалистической войне находил отклик и в США.