— Что ты в нем нашла? — спросил он, прерывая ее мысли.

Изобель открыла рот, словно пытаясь сформулировать готовые ответы в свою защиту. Но вместо этого, все, что она смогла сделать, это произнести:

— Я не знаю.

Он кивнул, словно у него было какое-то своего рода личное понимание того, как должен работать ее мозг. Словно он ожидал большего от нее. Это заставило ее снова почувствовать себя маленькой и простой, словно он закладывал ее обратно в эту маленькую коробочку предрассудков.

— Я могла бы с той же легкостью спросить, что ты нашел в этой Лейси, — сказала она и внимательно посмотрела на него.

Он улыбнулся, как будто ничего не мог поделать с этим. Она не могла в это поверить. Он действительно улыбался, с зубами и все такое. Видела ли она когда-нибудь его улыбку прежде? Нет, потому что прямо сейчас, это была такая раздражающая вещь, что за мгновение ей показалось, будто она ехала в машине с незнакомцем.

— Что? — спросила она.

— Знаешь, ты действительно ее сегодня разозлила.

— Ну, разве она должна злиться?

— Я не знаю, — сказал он, и выражение его лица сразу же стало рассудительным. — Должна ли?

Она очень, очень и очень ненавидела, когда он так делал. Когда он задавал ей каждый вопрос и посылал ей собственные уловки. Скрестив руки на груди, она снова взглянула на окно, отказываясь играть в его игру.

Машина свернула с главной дороги на маленькую дорожку для парковки перед торговым центром. Изобель вытянула шею, чтобы увидеть, где они были, и удивилась, когда он остановился напротив витрины, на неоновой вывеске которой читалось «DOUBLE TROUBLE II».

— Подожди здесь, — сказал он, отстегивая его ремень и откладывая в сторону.

Он закрыл за собой дверь, оставив машину заведенной. Изобель сидела в кресле и наблюдала, как он шел в ресторан. Она частично видела его через окна в витрине, освещенные солнцем, как он подошел к прилавку и достал бумажник. Должно быть, он уже заказал заранее, подумала она, когда человек за стойкой улыбнулся и протянул полиэтиленовый пакет. Это заставило ее удивиться, поскольку она не думала, что у него был сотовый телефон.

Ворен вышел из ресторана мгновение спустя, неся мешок, в котором лежало несколько картонных коробок с китайской едой. Он открыл дверь и протянул мешок. Она взяла его и тут же божественный запах блинчиков с овощами в кляре, цыпленка с обжаренными овощами и говядины с брокколи заполнили автомобиль. В ней проснулся голод. Из живота вырвалось рычание, словно у голодной собаки, и это было достаточно громко, поэтому она могла не надеяться, что он не слышал.

— Надеюсь, тебе нравится китайская еда, — сказал он и перевел машину на передачу.

Они проехали узкую улицу, мимо таблички «Улица Фрэнсис Курт». Урчание Кугуара эхом отражалось, когда они проезжали по стороне с огромным двором, который состоял из двух длинных односторонних улиц, вдоль которых были припаркованы в один ряд машины. Посередине широкая дорожка с травой делила на две полосы дорогу, за тротуаром возвышались викторианские дома, стоящие по бокам, один против другого, как партнеры по танцу, готовившиеся к вальсу.

— Ты здесь живешь?

Порыв сильного ветра пронесся мимо, заставляя верхушки огромных, старинных деревьев двигаться взад и вперед. Солнце пробивалось через облака, освещая самый центр двора, где стоял огромный фонтан, намного больше, чем у ее соседей. Изобель открыла окно. Свежий осенний воздух ворвался в окно, охлаждая ее лицо. Она поддалась вперед, чтобы получше разглядеть фонтан, когда они проезжали мимо. Вода лилась со всех сторон огромного зеленого бассейна, создавая занавес вокруг приподнятого основания, окруженного фигурками: грациозными лебедями и торжественным лицом херувима. Бегущая вода из фонтана тихо журчала, единственным другим звуком помимо этого было гудение двигателя Кугуара.

На самом верху фонтана стояла скульптура роскошной обнаженной женщины, которая смотрела на них, когда они проезжали. Она держала полоску ткани так, что она облегала нижнюю часть ее тела, и казалось, что она вздымается от ветра за ней.

Машина обогнула фонтан и направилась по другой стороне двора. Изобель повернула голову и наклонилась вперед, чтобы посмотреть в его окно. Чугунный лев нахмурился, глядя на нее с вершины каменного постамента. Два ряда газовых фонарей, выглядящих как ритуальные, по обеим сторонам разделительной полосы светили живым пламенем, который пробивался в их подстаканники. Еще один слабый порыв ветра пролетел через двор, поднимая шквал тысячи крошечных желтых листьев. Падая вниз, свет освещал их, как крупинки золота.