Они дошли до тротуара, и, когда он отпустил ее, передавая ей рюкзак, она знала, что нужно попасть в Кугуар. Он обогнул машину и распахнул дверцу со стороны водителя. Бросив свою сумку на заднее сиденье, он сел, потом захлопнул дверь за своей спиной.

Изобель села на пассажирское сиденье, прижимая к себе рюкзак и книгу По на своих коленях.

Она должна что-то сказать? Может это сделает все еще хуже?

Он завел машину, включая двигатель. Изобель быстро закрыла свою дверь, боясь, что он может сорваться с места в любую секунду. Он снова завел двигатель. Он хотел, чтобы они знали, что он ушел, поняла она. Изобель посмотрела в сторону дома и увидела, как на крыльце зажегся свет. Его мачеха поспешно вышла на веранду. Это была высокая блондинка, стройная и прямая, как свеча, одетая в длинное серебристое вечернее платье, которое блестело как вода в лунном свете. Она оставила дверь из цветного стекла открытой и бросилась к тротуару по направлению к ним, стуча каблуками и зовя Ворена.

В машине включилась стереосистема. Звук гитар и грохот барабанов заполнили машину, кто-то больше кричал, чем пел.

Женщина остановилась, когда увидела Изобель. На одну секунду их глаза встретились.

Шины завизжали. Они выехали. Спина Изобель ударилась о сиденье, когда они сорвались с места и поехали по улице. Он повернул, даже не тормозя, заднюю часть автомобиля занесло в сторону.

Изобель нащупала ремень безопасности и вытянула его над коленями, пытаясь застегнуть. Она видела, как его рука повернула диск с громкостью на полную, он лишь слегка нахмурился, когда яростные звуки заполнили кабину машины.

Он сделал еще один поворот. Изобель вздрогнула.

Они неслись вниз по улице, сворачивая на первой полосе направо, когда другая машина перед ними затормозила на свет. Желтый сменился красным. Они затормозили.

— Ворен, — сказала она, заставляя свой голос звучать настолько громко и строго через музыку, насколько она смогла это сделать. — Успокойся.

Двигатель зарычал. Он ускорился.

— Ворен, остановись! Ты меня пугаешь!

Он проигнорировал ее, резина завизжала, когда он еще раз резко повернул. Изобель принялась искать что-то, за что можно было схватиться. Но ничего не было.

Здания и свет проносились, как в тумане. Указатели на улице пролетали мимо. Голова Изобель дергалась из стороны в сторону, она даже не могла понять по проносящимся окрестностям за окном, где они находятся. Мир вокруг них превратился в полосу вспышек света и сплошного водоворота.

Кто-то кричал на них с тротуара. Автомобиль зарычал, как зверь.

Между музыкой и скоростью, Изобель почувствовала, что ее мозг может либо расплавиться, либо разрушиться.

Музыка громыхала и свистела, когда они проносились по пешеходному тоннелю. Огни на приборной панели тускнели и угасали. Из радио послышались помехи, в то время как стрелка спидометра взлетала все выше, иногда качаясь то вниз, то вверх. Низкий, сухой голос прорвался сквозь помехи радио, скрытый посреди хора шепота. Непонятное бормотание переросло в общее шипение.

— Уходи, — прорычал Ворен сквозь стиснутые зубы. По его команде помехи прервались, а потом все прояснилось. Музыка стала еще громче и на приборной панели огоньки снова возобновили свое тускло-красное свечение. Кровь в жилах Изобель застыла. Страх шипами пронзил ее до глубины души, парализуя ее. Ее взгляд скользнул от приборной панели радио к Ворену. С кем он разговаривал?

— Ворен?..

Он снова повернул, прервав ее. Ее плечо ударилось о пассажирскую дверь, и Изобель прижала руку к стеклу, чтобы удержать равновесие. Она зажмурила глаза и заорала:

— Ты собираешься убить нас!

Он не слушал.

Она почувствовала гудящее ощущение скорости, накатившее на ее сидение и пронесшееся сквозь ее тело. Она ненавидела это чувство, как будто все полностью вышло из-под контроля. Это было именно то, что она всегда ненавидела, когда ехала с…

Изобель открыла глаза. Она ударила рукой по проигрывателю рядом с ней, выключая грохочущую музыку.

— Может, ты остановишься? — закричала она. — Ты водишь, как Брэд!

Она увидела, как его руки сжались на руле, лишь на мгновение, сожалея об этих словах, прежде чем его нога ударила по тормозам. Завизжали шины. Мир из зданий, машин, огней и людей, догнавших их, стал четче, когда машина зарычала и остановилась.

Изобель подалась вперед на своем сидение, потом снова ударилась о спинку, этот удар сбил ее дыхание. Вокруг них слышались гудки. Машины резко сворачивали в сторону и со свистом проезжали мимо, водители кричали на них из окон.

Тишина.

Она уставилась на него, ее дыхание стало тяжелым. Свет белых фар ударил в заднее стекло, бросая множество теней и сильно освещая машину. Черные тени, резкие и быстрые, скользили по нему... Они прошлись вниз по его телу, прячась в своих углах и щелях, когда автомобиль проезжал мимо них, свет исчез вместе с ними. Он смотрел вперед, обе его руки все еще лежали на руле. Они сидели в молчании, двигатель по-прежнему рычал, пульсирующее напряжение между ними было настолько густым, что Изобель подумала, что она никогда не сможет отдышаться.

Наконец, он подался вперед на своем сидении так, что его лоб почти коснулся верхней части руля.

— Извини, — сказал он едва слышно.

Изобель смотрела на свои по-прежнему дрожащие колени и обнаружила, что она не может подыскать нужных слов.

Он откинулся назад, перевел машину на передачу и они двинулись дальше. Он ехал с полным контролем на дороге, и вдруг Изобель узнала перекресток, и они свернули. Он подвез ее к дому.

— Ворен…

— Не надо, — сказал он.

Изобель щелкнула зубами и стиснула их. В глубине души она знала, что будет лучше ничего не говорить. Не тогда, когда она знала, что он не хотел ее видеть. Знать.